История развития информационных технологий в Украине

Краткая биография Бориса Малиновского
Изобретатель будущего
Вехи моей биографии
Несколько страниц из "дневника" Бориса Малиновского
Борис Николаевич Малиновский. Юрий Ревич
Сага о Малиновских. Александр Головцов
Борис Николаевич Малиновский — ветеран вычислительной техники"
Дополнительные материалы

24 августа 2021 года 100 лет со дня рождения Бориса Николаевича Малиновского

Вехи моей биографии

Из книги Бориса Малиновского "Нет ничего дороже", 2005 год


Родился 24 августа 1921 года в городе Лух Ивановской области (Россия). В это время мой отец Малиновский Николай Васильевич был преподавателем и председателем (была такая должность!) Лухской школы II ступени (с 1 мая 1920 г. по 15 марта 1922 г.).

   

Вехи моей биографии
"Перед вами правда"
Аспирантура
Встречи с С.А.Лебедевым. Перевод лаборатории вычислительной техники в Институт математики
Дела семейные
"Принесите мою книгу!"
Первые исследования в лаборатории вычислительной техники
Трудное время
Виктор Михайлович Глушков. Письмо в ЦК КПУ
Высокое назначение
От идеи к делу
Болотный фронт
Широкое назначение машины требуется доказать!
Удивительное предложение
Отдаю "долги"
Первая в Советском Союзе
"Кто у нас директор?"
Тяжелый год
Миллион рублей от Совмина Украины
Последнее испытание
Незаживающая рана
Докторская диссертация
Опередили время
Отделение кибернетической техники
Журнал "Управляющие системы и машины"
Первые уникальные цифровые автоматизированные системы для испытания космической техники
Семнадцать лет в Совете по автоматизации научных исследований при Президиуме АН УССР
Сдаваться еще рано. Переход к компьютерам IV поколения
Запоздалое откровение
"Колесо" жизни

В 1939 году я окончил среднюю школу в г. Иваново. В этом же году был призван на службу в Красную Армию. Закончил полковую школу, получив звание сержанта. С 1941 по 1945 гг. участвовал в Великой Отечественной войне на фронтах: Северный, Ленинградский, Западный, Калининский, Северо-западный, Степной, Центральный, 1-й Белорусский, 3-й Прибалтийский. В конце войны был в Финляндии на военно-морской базе Порккала Удд. Войну встретил сержантом, командиром отделения разведки в артиллерийской части, закончил старшим лейтенантом, командиром артиллерийской батареи. Звание офицера было присвоено на фронте, без подготовки в военном училище. Ранен в 1941 и 1944 гг. Демобилизован в августе 1945nbsp;г. по состоянию здоровья. За участие в войне награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны I и II степени, медалью "За боевые заслуги", медалями "За оборону Москвы", "За победу над Германией" и др.

В 1950 г. окончил с отличием Энергетический институт в г. Иваново. Специальность - электрооборудование промпредприятий.

Три года с 1950 по 1953 был аспирантом лаборатории автоматики Института электротехники АН УССР (г. Киев). Там же успешно защитил кандидатскую диссертацию "Триггерное устройство на магнитных усилителях" и получил звание младшего научного сотрудника. Тему диссертации предложил академик С.А.Лебедев, работавший директором института с 1946 по 1952 год. В 1954 году меня перевели в лабораторию вычислительной техники, в которой под руководством С.А.Лебедева еще в 1951 году была создана и введена в эксплуатацию первая в континентальной Европе Малая электронная счетная машина МЭСМ. Я имел счастье увидеть эту машину и по поручению С.А.Лебедева провести исследование возможности применения в ней диодно-магнитных элементов вместо ламповых, использованных в машине.

В 1955 г. лабораторию перевели в Институт математики АН УССР. За два года работы в лаборатории мне удалось выполнить ряд исследований, результатом которых стал разработанный мной проект специализированной вычислительной машины для съема и обработки данных с радиолокатора. В 1957 г. на базе лаборатории был создан Вычислительный центр (ВЦ) АН УССР. Его директором был назначен доктор физико-математических наук Виктор Михайлович Глушков1. Он предложил мне быть его заместителем по научной части. С декабря 1957 по февраль 1962 гг. я работал в этой должности и заведующим отделом специализированных машин. Эти четыре года явились определяющим и наиболее плодотворным периодом моей деятельности. Именно тогда зародилась и получила интенсивное развитие кибернетическая техника. В небывало короткие сроки была разработана первая в СССР полупроводниковая управляющая машина широкого назначения УМШН "Днепр". Она появилась одновременно с первой американской управляющей машиной такого же назначения (RW-300). На основе УМШН "Днепр" были созданы пионерские - первые в Украине и бывшем СССР системы контроля и управления промышленного назначения.

Большую роль в первые годы моего становления как ученого, безусловно, сыграли Сергей Алексеевич Лебедев и Виктор Михайлович Глушков. Образ Сергея Алексеевича Лебедева, несмотря на немногие встречи с ним в Киеве и в Москве, запечатлелся в моей памяти на всю жизнь, и я безмерно рад, что судьба позволила встретить именно его в самом начале моей "дороги в полстолетия".

Второй выдающейся личностью на моем жизненном пути стал Виктор Михайлович Глушков. С 1957 по 1962 годы я был его единственным заместителем по научной части созданного в 1957 году Вычислительного центра АН УССР. Его пример, умение увлечь перспективой, несомненный талант исследователя и высокая работоспособность помогали и мне, и развитию работ в ВЦ АН УССР, привлечению внимания со стороны вышестоящих инстанций, от которых тогда многое зависело. С другой стороны, он был автором идеи универсальной управляющей машины, которая легла в основу моих работ по созданию и применению первой в СССР полупроводниковой управляющей машины широкого назначения УМШН "Днепр".

В 1962 году на базе ВЦ АН УССР был создан Институт кибернетики АН УССР, я остался заведующим отделом, переименованным в отдел управляющих машин. (Это название сохранилось до сих пор - более 40 лет!) В 1964 г. защитил диссертацию на соискание ученой степени доктора наук по совокупности работ: "Разработка, исследование и внедрение в промышленность цифровой управляющей машины УМШН "Днепр"2. В 1969 г. был избран членом-корреспондентом АН УССР. С 1966 по 1971 годы я был заместителем руководителя отделения кибернетической техники Г.Е.Пухова (в отделение входили основные технические отделы института), а с 1971 по 1988 гг. стал руководителем этого отделения (Г.Е.Пухов перешел в другой институт).

Признание кибернетической техники как важного научно-технического направления произошло не сразу.

В 1959 г. в Москве проводилось Первое всесоюзное совещание по управляющим машинам. Прозвучал там и мой доклад об УМШН, которая уже начинала оживать. Он вызвал многочисленные вопросы. Меня включили в комиссию по подготовке решения совещания. В проект включили фразу: "Одобрить разработку УМШН в АН УССР". На заключительное заседание комиссии явился начальник отдела вычислительной техники Госплана СССР Лоскутов. Я знал его по книге, довольно примитивной, посвященной различного рода регистрирующим цифровым устройствам РЦУ и специализированным ЭВМ. Держался он как царский вельможа. Услышав фразу об УМШН, сказал:

- Убрать, чтобы и духу не было. Эта машина делается ради прихоти академиков и никому не нужна!

Фраза была вычеркнута.

Спорить с самовлюбленным человеком, облеченным огромной властью, было бесполезно...

В те же годы, помню, проходило весьма представительное совместное совещание Министерства приборостроения, средств автоматизации и систем управления и Отделения механики и процессов управления АН СССР.

Выступивший вслед за министром академик, руководитель ведущего московского института, упомянул работы Института кибернетики АН УССР по созданию и применению управляющих машин и назвал их преждевременными и вредными.

Пришлось мне свое выступление начать словами:

- Хочу рассказать о "вредном" опыте использования машин "Днепр". Судя по последовавшим вопросам и выступлениям, наш опыт заинтересовал очень многих, а в принятом решении характеризовался как весьма полезный.

Компьютер Днепр

Выпущенные и быстро нашедшие широкое применение более пятисот УМШН "Днепр" стали очень сильным аргументом в пользу полного признания наших работ.

В последующие годы, по моей Инициативе, были развернуты исследования, направленные на создание первых в Украине цифровых автоматизированных систем управления технологическими процессами, цифровых систем аэрокосмического эксперимента, уникального физического и массового научного лабораторного эксперимента; на разработку средств кибернетической техники, включая специализированные средства обработки и передачи информации; ориентированную на задачи измерения и управления микропроцессорную технику и персональные ЭВМ; на подготовку и практическую реализацию научно-методических основ перевооружения целой промышленной отрасли (связи) на микропроцессорную технику. В книге приводится перечень основных результатов исследований, выполненных в отделении кибернетической техники за тридцать лет, а также авторов этих работ, моих в том числе. Дано также краткое описание основных научных направлений исследований отделения кибернетической техники, а также ряд документов того времени.

Помимо работы в институте, я принимал участие в работе многих научных конференций и других мероприятиях, проводимых в СССР. Благодаря этому я познакомился со многими выдающимися учеными в области компьютерной науки и техники, создателями ЭВМ первого поколения. Запомнились зарубежные поездки на научные конференции, конгрессы, симпозиумы в страны западной и восточной Европы, в США и Индию (в последних был по одному разу). Об этом можно прочитать и ознакомиться с фотоэкспозицией в конце этой части книги.

Более двадцати лет я был председателем Совета по защите кандидатских и докторских диссертаций на соискание ученых степеней по ряду технических специальностей, работавшем в отделении кибернетической техники.

Несколько лет участвовал в работе союзного ВАКа, научно-технического совета Министерства приборостроения СССР и др. За эти годы мной были подготовлены более пятидесяти кандидатов и докторов наук.

Семнадцать лет был бессменным председателем Совета по автоматизации научных исследований при Президиуме АН УССР. За это время в большинстве академических организаций был успешно автоматизирован массовый научный лабораторный эксперимент.

В 1984 г. отделение кибернетической техники было переименовано в отделение вычислительной техники и микроэлектроники. В 1988 г. его руководителем стал А.В.Палагин3.

С 1988 по 1990 гг. я оставался заведующим отделом управляющих машин, а с 1990 г. был назначен Президиумом НАН Украины советником дирекции Института кибернетики имени В.М.Глушкова НАН Украины.

В списке моих научных работ, выполненных до 1990 г., имеются более 200 статей и изобретений (большинство в соавторстве) и несколько книг.

Результатом моего труда в последнее десятилетие стали книги по истории компьютерной науки и техники: "Академик С.Лебедев" (1992 г.), "Академик В.Глушков. Страницы жизни и творчества" (1993 г.), "История вычислительной техники в лицах" (1995 г.), "Очерки по истории компьютерной науки и техники в Украине" (1998 г.) "Золотые вехи истории компьютерной науки и техники в Украине" (2003 г.) и другие.

Появившийся в Интернете сайт созданного мной Фонда истории и развития компьютерной науки и техники при киевском Доме ученых НАН Украины (на украинском, русском, английском языках) позволил сделать доступными для зарубежных исследователей материалы из моих книг и ссылки на материалы из них появились в ряде изданий за рубежом, что очень обрадовало меня.

Своевременному изданию моих книг немало содействовал упомянутый Фонд истории и развития компьютерной науки и техники. С его помощью в 1998 году мне также удалось организовать и успешно провести международный симпозиум "ЭВМ в Европе. Прошлое, настоящее, будущее". В числе многих зарубежных гостей были создатели первой в мире ЭВМ с хранимой в памяти программой 85-летний Морис Уилкс и первой в мире коммерческой ЭВМ Фрэнк Ленд. Президент НАН Украины Б.Е.Патон, принимавший активное участие в работе симпозиума, принял решение наградить Мориса Уилкса дипломом Почетного доктора НАН Украины, а Фрэнка Ленда грамотой Президиума НАН Украины. Честь вручить диплом Морису Уилксу непосредственно в Кембридже, где полстолетия работает Морис Уилкс, выпала мне (1999 г.).

Николай Васильевич Малиновский Любов Николаевна Малиновская

Мои отец Николай Васильевич Малиновский (1887-1969) и мать Любовь Николаевна Малиновская (1890-1964) всю жизнь проработали учителями русского языка и литературы. Отец награжден медалью "За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.", орденом Трудового Красного Знамени (1949 г.), орденом Ленина (1954 г.). Мать награждена медалью "За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг." Старший брат Лев Николаевич Малиновский, танкист, награжден орденами Отечественной войны II степени в 1942 и I степени 1943 г. (посмертно). Сестра Елена, окончившая Ивановский медицинский институт в годы войны, кандидат медицинских наук, в 1957 году трагически погибла из-за грубой ошибки в диагнозе болезни.

За послевоенное время к моим наградам добавились четыре ордена. Почетные Грамоты Президиума Верховного Совета УССР и Верховной Рады Украины, две Государственных премии УССР, премия Фонда интеллектуального сотрудничества "Украина XXI века" имени И.В.Вернадского, премии Президиума НАН Украины имени С.А.Лебедева, В.М.Глушкова, звание Заслуженного деятеля науки и техники Украины.

Годы напряженной работы, а было все - успехи и поражения в работе, радости и горести, не прошли бесследно.

В 1988 г. у меня случился обширный инфаркт и пришлось пробыть более полугода в больнице. Чтобы не терять времени и чувствуя, что мои дела пошли на поправку, я решил заняться воспоминаниями о моей работе в Академии. Так появился "Дневник", в котором воспоминания перемежались с отметками о состоянии здоровья и запомнившимися событиями военных лет. Вспоминая прошлое, хотелось отвлечь себя от "плохих" мыслей сегодня. Поправившись и освободившись от руководства отделом управляющих машин и отделением кибернетической техники, я отложил в сторону свой "Дневник" и увлекся собиранием и изучением материалов о творчестве С.А.Лебедева, В.М.Глушкова и других первооткрывателей отечественной компьютерной науки и техники. В "Дневнике" я успел написать лишь воспоминания о моей учебе в аспирантуре в Институте электротехники и о работе в Институтах электротехники, математики и Вычислительном центре АН УССР.

Когда готовил книгу "История вычислительной техники в лицах", то включил в нее часть Дневника", где говорилось только о том, как создавалась УМШН "Днепр". Публикуя "Дневник" сейчас, - как начало книги, - я привожу его целиком, включая мои давние записи об отношении ко мне В.М.Глушкова.

За 20 лет работы в Институте кибернетики, директором которого он был в эти годы, я как никто другой прочувствовал на себе особенности его сложного характера. Это видно из "Дневника" и некоторых разделов книги. Умолчание об этом сделало бы образ В.М.Глушкова не полным, а ряд событий в моей деятельности, связанных с ним, непонятными.

Итак...

"Перед вами правда"

5 ноября 1988 г. Прекрасная шведская актриса Ингрид Бергман (1915-1982) прожила большую, но не простую жизнь. Была всемирная слава и злобные нападки газетчиков, семейное счастье и сменяющие его разочарование, радость материнства и заботы о детях, подчас очень нелегкие. Она трижды выходила замуж по любви и трижды ей приходилось расставаться с, казалось бы, прекрасными людьми - этому способствовала ее артистическая карьера, неудержимое стремление постоянно отдавать себя целиком театру. Про ее жизнь ходило много сплетен: газетный мир, падкий на сенсации, не раз досаждал актрисе несправедливыми измышлениями.

Чтобы дети знали о ней не из газет, знали чистую правду она опубликовала книгу "Моя жизнь" (ей помогал писатель Алан Берджас).

В примечании к этой прекрасной книге она написала: "Когда я повесила трубку, сказав, что не собираюсь писать воспоминания о последних двадцати годах жизни, мой сын Роберто, взглянув на меня с явным беспокойством сказал:

- Послушай, мама, ты когда-нибудь задумывалась над тем, что когда тебя не станет, большинство людей узнают о твоей жизни из газетной хроники, слухов, сплетен и интервью. Мы, твои дети, не сможем защитить тебя, так как не знаем правды. Мне бы хотелось, чтобы ты сама написала обо всем, что было.

Это заставило меня о многом задуматься... И вот, мои дорогие дети Пиа, Роберто, Изабелла и Ингрид, перед вами правда."

Прочитав эту книгу лежа на больничной койке из-за случившегося инфаркта, я тоже задумался - надо бы написать обо всем, что было.

Вначале расскажу, как я появился в Киеве.

Перед окончанием Ивановского энергетического института, неожиданно для меня, я получил предложение поступить в аспирантуру на кафедру электропривода от профессора Игоря Васильевича Беляева. Среди студентов он пользовался большим авторитетом. Мне было лестно принять его предложение, и я согласился, хотя не очень хорошо представлял, что меня ожидает в будущем. При распределении на работу меня направили на его кафедру. Однако, спустя какое-то время, встретив меня, он сказал, что на просьбу иметь аспиранта он получил из Минвуза отрицательный ответ, и что я могу ехать в Москву получать назначение на работу. Очевидно, сыграло роль то, что Игорь Васильевич был кандидатом, а не доктором наук. А я уже "настроился" на аспирантуру и стал обдумывать, что предпринять.

Когда я готовил дипломный проект, то пользовался трудами Института электротехники АН УССР. Меня интересовали статьи В.Л.Иносова об устойчивости автоматических систем, поскольку выполняя проект я должен был разработать автоматическую систему управления фрезой копировального станка. Зная, что этот институт в Киеве, где жила мать моей жены, я написал на имя директора института письмо с просьбой ответить о возможности поступления в аспирантуру и просил сообщить имеющиеся специальности. К счастью, ответ не заставил долго ждать. Мне сообщили, что аспирантура есть, в том числе по специальности автоматика и указали срок вступительных экзаменов. Поступить в аспирантуру стало моей мечтой. Полагая, что экзамены будут очень трудными, я просидел все лето над книгами, изучая теоретические основы электротехники. Реферат подготовил по материалам дипломного проекта и послал заблаговременно. Хорошо подготовился по истории партии. А вот английский язык оставил напоследок.

В сентябре 1950 г. я приехал в Киев. Меня приютила мать жены - Анна Филипповна. В ее однокомнатной квартире с общими кухней, ванной и туалетом, как было тогда во многих коммунальных квартирах, кроме нее жили ее сестра и младшая дочь с мужем.

Первый экзамен по теоретической электротехнике я сдал на отлично. За реферат также получил отличную оценку (его рецензировал В.Л.Иносов, человек очень строгий в своих оценках).

Еще через пару дней сдал экзамен по истории партии. На этот раз на хорошо. Оставался экзамен по английскому языку, к которому, я понимал, что не готов. А уже появился реальный шанс поступить в аспирантуру. Как же быть? Оставалось два дня. Я поехал в Политехнический институт, нашел преподавательницу английского языка, рассказал в каком положении нахожусь и попросил "подтянуть" меня насколько это возможно. К моему счастью, она согласилась. И это сыграло свою роль. Я сдал экзамен, правда, на три. Полгода или чуть больше спустя, когда я уже порядком подтянулся в английском языке, преподаватель - а он же принимал у меня экзамен - как-то сказал: "Если бы Вы слышали произношение этого молодого человека на вступительном экзамене, Вы схватились бы за голову. Тогда я ему с натяжкой поставил три. Теперь ставлю пять".

Конкурса не было, и я уже торжествовал, когда вдруг узнал, что предстоит еще письменный экзамен по... украинскому языку. Мне всегда нравился этот язык, я с удовольствием слушал по радио оперетты и песни на украинском языке, свободно понимал их содержание. Но ни говорить, ни писать не мог. Выручил меня один из аспирантов - Гена Добров4, позднее член-корреспондент АН УССР.

- Садись рядом со мной и списывай, я украинский язык изучал в школе, - сказал он.

Я последовал его совету и так тщательно трудился, что у меня было лишь на одну ошибку больше, чем у него. Беда была в том, что сам Гена допустил более двадцати ошибок и получил за диктант единицу, как, конечно, и я.

Таких как мы оказалось не мало, и нам позволили сдать экзамен вторично. С нами ежедневно занимался преподаватель. Через год я написал диктант самостоятельно и получил удовлетворительную оценку.

Аспирантура

Помню, что мне хотелось сразу же получить тему для работы. Кандидатская диссертация казалась трудно достижимой, а, следовательно, надо работать, работать и работать! Но мой руководитель Иосиф Ильич Гребень не торопился с заданием. Больше того, являясь специалистом в области телемеханики он и меня попытался приобщить к ней, порекомендовал ряд книг. Под его руководством в лаборатории А.Н.Миляха, в которой я проходил аспирантуру, работала женщина, научный сотрудник. С удивительным упорством она проводила эксперимент за экспериментом, тщательно учитывая советы профессора, но это не давало никаких результатов. Все это меня насторожило. Я стал приглядываться к остальным сотрудникам лаборатории, пытаясь разобраться, над чем они работают. Их было немного - всего три человека.

Старший научный сотрудник Георгий Кузьмич Нечаев, молодой энергичный человек, кандидат наук, занимался тиристорами, вел хоздоговорную тематику, готовил докторскую диссертацию. Второй старший научный сотрудник Борис Евгеньевич Кубышин занимался вопросами расчета электромагнитных устройств. Техник Кисельгоф помогал руководителю лаборатории в проведении экспериментов, которые ставились им в связи с подготовкой докторской диссертации.

Почти сразу я понял, что помощи мне ждать неоткуда. Каждый был занят своим делом, да и направление работы было не таким, как мне хотелось. Поскольку предстояло сдать экзамены кандидатского минимума, я со всем усердием принялся штудировать рекомендованные учебники, книги, журналы. К тому же приходилось посещать занятия по философии и английскому языку. К концу первого года аспирантуры я еще не имел темы диссертации, и это меня очень беспокоило. Правда, все остальное шло хорошо - сдан кандидатский минимум по философии, успешно шли дела с английским языком.

На следующий год профессор Гребень уже не работал у нас, оставаясь заведующим кафедрой телемеханики в Киевском политехническом институте.

А.Н.Милях предложил подключить меня к своим исследованиям. Сразу же предложил тему кандидатской работы - создать магнитный усилитель переменного тока. Я с большой охотой взялся за дело. Собрал литературу, стал вместе с Кисельгофом готовить и проводить эксперименты.

Следует сказать, что меня, члена КПСС (тогда ВКП(б)) сразу же привлекли к общественной работе - поручили выпускать институтскую стенгазету. Очевидно, я неплохо поработал, потому что на второй год учебы был избран в партбюро института, а на третий - секретарем партийного бюро. Общественная работа отвлекала от основного дела, но имела и положительную сторону - я становился ближе ко всем делам в институте - лучше узнал сотрудников лаборатории, членов дирекции, понял задачи института. В партию я вступил еще на фронте, летом 1943 года.

Первую половину второго года обучения я потратил на то, чтобы показать теоретически возможность создания магнитного усилителя переменного тока. В итоге своих расчетов и раздумий я понял, что это несбыточная, неосуществимая мечта. Не может быть такого усилителя!

Надо отдать должное Александру Николаевичу Миляху. Когда я сказал ему об этом, он не стал настаивать на продолжении работы и обещал поговорить с Сергеем Алексеевичем Лебедевым, чтобы он подобрал для меня более удачную тему диссертации. Это меня очень обрадовало. Я уже знал, что в секретной лаборатории С.А.Лебедева началась регулярная эксплуатация Малой электронно-счетной машины МЭСМ.

В один из дней А.Н. Милях пришел возбужденный, позвал меня и сказал, что Сергей Алексеевич просил нашу лабораторию разработать безламповый триггер для использования в МЭСМ. Сергей Алексеевич готов выделить средства на хоздоговор и оказать любую другую помощь, настолько это важно. Все сотрудники включились в поиск, и я в том числе. Первым, предложившим триггерную схему, был Г.К.Нечаев. Он использовал явление электромагнитного резонанса. Магнитный усилитель с включенным в него резонансным контуром имел два устойчивых состояния! Милях незамедлительно сообщил об этом С.А.Лебедеву. Признаться, я позавидовал быстрому успеху Георгия Кузьмича.

Однако и его и всех нас ожидало некоторое разочарование. Сергей Алексеевич, появившись, подробно ознакомился со схемой, посмотрел ее работу на осциллографе, похвалил, но сказал, что этого мало. Надо, чтобы триггер имел счетный вход и, во-вторых, его быстродействия явно недостаточно. Последнее было ясно и нам, поскольку усилитель был очень инерционным - он был выполнен на весьма солидном сердечнике из пермалоя.

Я денно и нощно обдумывал и придумывал возможные схемы. Проштудировал книгу профессора Л.И.Гутенмахера, работавшего в институте у Сергея Алексеевича. Лев Изральевич вел исследования в этом же направлении, но использовал магнитные усилители так называемого трансформаторного типа, в то время как я использовал обычные. В книге описывались триггерные элементы и их использование в технике связи (в коммутационных устройствах). Тогда этот материал считался секретным. Исследования Л.И.Гутенмахера натолкнули меня на многие мысли. Естественно, я не мог повторять его разработки, надо было искать свои решения.

Исследования меня по настоящему увлекли - отдавался им целиком. И, как неоднократно было и потом, - целенаправленная работа, настойчивость в поисках, желание во чтобы то ни стало найти нужное решение, меня выручили: без подсказки с чьей-либо стороны я, наконец, догадался, как построить на магнитных усилителях триггер со счетным и раздельными входами. Это была вполне оригинальная схема! Проверил ее работу на имеющихся под рукой усилителях - работает надежно. Вот только время срабатывания, по сравнению с ламповым триггером, несравнимо больше.

Сергею Алексеевичу схема понравилась. Он предложил провести следующий этап исследований, используя для питания усилителей источник тока высокой частоты. С Институтом точной механики и вычислительной техники (ИТМ и ВТ) АН СССР был заключен договор на такое исследование.

Нам понадобился высокочастотный генератор, и его заказали в Киевском политехническом институте (КПИ). Тем временем я выполнил расчеты высокочастотных магнитных усилителей и вместе с Кисельгофом изготовил их. С получением генератора начал исследования.

При частоте питающего напряжения 200 Кгц мне удалось довести частоту срабатывания магнитного триггера до 25 Кгц! На то время это было большим достижением. Продолжая эксперимент с намерением сделать счетчик на таких элементах, я одновременно стал писать диссертацию главу за главой. Как-то в лаборатории появилась Екатерина Алексеевна Шкабара - старший научный сотрудник из лаборатории С.А.Лебедева, разработчик устройства управления МЭСМ. Ей понравились мои схемы, и она предложила свою помощь в дальнейших исследованиях. Когда я показал Г.К.Нечаеву работу моего устройства в генераторном режиме, то немного позднее он пришел с предложением от члена-корреспондента АН УССР С.И.Тетельбаума, руководившего радиотехнической лабораторией этого же института, сделать для них подобное устройство, только большой мощности для создания вращающегося магнитного поля. Мы оба взялись за эту работу и выполнили ее в довольно короткий срок. Наше устройство было использовано в системе глушения зарубежных радиостанций. Его дальнейшая судьба мне неизвестна - тогда эти работы были закрытыми.

Встречи с С.А. Лебедевым.
Перевод лаборатории вычислительной техники в Институт математики

Учеба в аспирантуре близилась к завершению, диссертация была почти готова, надо было подумать об оппонентах. А.Н.Милях предложил кандидатуру С.А.Лебедева, сказав, что он сам поговорит с ним. В конце второго и на третьем году обучения в аспирантуре я несколько раз встречался с Сергеем Алексеевичем, используя его приезды в Киев, а также когда сам был в командировках в Москве.

Лебедєв Сергій Олексійович

Сергей Алексеевич был очень отзывчивым и внимательным к людям человеком, начисто лишенным высокомерия. Приезжая в Москву, я был уверен, что попаду к нему на прием - надо было просто зайти в его кабинет, без стука и спроса. Возможно мне помогало то, что я был секретарем парторганизации и судьба института не переставала волновать Сергея Алексеевича, хотя он уже не был его директором. Понимая значимость развития вычислительной техники, он делал все возможное для ее развития и в Москве, и в Украине, где она зародилась благодаря его работам. В Феофании продолжал трудиться его первенец - Малая электронная счетно-решающая машина МЭСМ. Далеко не у всех в то время имелось понимание значимости и возможностей вычислительной техники. Академик АН УССР А.Д.Нестеренко, сменивший С.А.Лебедева на посту директора Института электротехники, считал лабораторию С.А.Лебедева обузой для института и говорил об этом открыто.

Может быть, поэтому в один из приездов С.А.Лебедева в Киев он пригласил меня отправиться с ним в Президиум АН УССР и в моем присутствии написал предложения о том, как поступить с лабораторией. К этому времени я был убежденным приверженцем зарождающейся вычислительной техники и, как секретарь парторганизации, полностью поддерживал Сергея Алексеевича.

Учитывая неприятие академиком А.Д.Нестеренко исследований в области вычислительной техники, Сергей Алексеевич предложил перевести лабораторию в Институт математики АН УССР, директор которого академик Борис Владимирович Гнеденко был его сторонником и хорошо понимал значение вычислительной техники. Президиум Академии принял постановление о переводе лаборатории.

Запомнился еще один приезд Сергея Алексеевича в Киев в бытность мою аспирантом. Он приехал на защиту Бориса Евгеньевича Патона, проходившую в КПИ. Поскольку Сергей Алексеевич ранее занимался вопросами устойчивости электрических сетей его пригласили оппонентом по докторской диссертации Бориса Евгеньевича, в которой рассматривались, в том числе и вопросы устойчивости сварочных процессов.

Мне хотелось еще раз встретиться с ним, рассказать о том, что сделано и получить окончательное согласие быть оппонентом по диссертации. Мне это удалось, но подробности разговора - не помню. Память зафиксировала другое. За большим длинным столом в зале заседаний сидят многочисленные члены ученого совета. Впереди сбоку поставлен стул. За ним сидит Евгений Оскарович Патон, выставив вперед руки, опирающиеся на палку. В такой позе он просидел почти всю защиту. Запомнилось большое количество отзывов на диссертацию. Борис Евгеньевич к тому времени был уже членом-корреспондентом АН УССР. Добавлю: тогда же подумал - "Хорошо, что не все настоящие люди погибли на войне!"

Дела семейные

Нельзя сказать, что годы аспирантуры проходили безмятежно и гладко, без тревог и волнений.

Малиновская Октябриса Николаевна Малиновский Борис Николаевич

В Киев я приехал один. Семья - жена и сын остались в Иваново, у моих родителей. Осень 1950 г., зиму и весну 1951 г. мы не встречались. Когда вернулся, и мы пошли купаться на речку Уводь, что текла неподалеку от дома, стоило мне раздеться, как трехлетний Лева заплакал - он только что обрёл отца, а теперь отец исчез - меня, стоящего в трусах, он не признал. Пришлось одеться, чтобы он перестал плакать и спрашивать: "А где папа?"

Но главные трудности были, пожалуй, не в долгой разлуке, а в условиях жизни в Иваново и в Киеве. В Иваново - деревянный дом с прохудившейся за военные годы крышей, холодным туалетом, русской печью, водой, приносимой из неблизкой водопроводной колонки. Скудные учительские зарплаты отца и матери. В Киеве мне предоставили место в аспирантском общежитии. В комнате, где я жил, стояло десять коек, к тому же она была проходная. Свет часто горел всю ночь. Соседи по смежной комнате не отличались скромностью, шумели ночью, поздно ложились спать. Для меня это было мучением. Нервы все еще были натянуты от пережитого на войне. Терпел. Пытался что-то сделать, но безрезультатно. Остальные аспиранты - молодые люди - не чувствовали особых неудобств.

Когда на второй год аспирантуры приехала Иса (так я дома зову жену), в Академии было построено новое двухэтажное деревянное общежитие на окраине Киева, недалеко от Голосеевского леса. Нам предложили поселиться в разных комнатах. Я не вытерпел, пошел в партком Академии (тогда он был еще). Выслушав меня, Федор Данилович Овчаренко - секретарь парткома - позвонил управляющему делами АН УССР и попросил поселить нас в одной комнате, что и было сделано. А до этого я был на приеме у вице-президента Г.Н.Савина, и тот сказал, что ничем помочь не может. Помню, когда вошли с Исой в двенадцатиметровую комнату общежития с двумя койками, столом и парой стульев, нам показалось, что для нашего полного счастья не хватает только сына. Его мы привезли только через несколько лет.

"Принесите мою книгу!"

10 ноября 1988 года. В день защиты кандидатской диссертации 14 декабря 1953 г. я поехал с утра на вокзал встречать С.А.Лебедева. Он должен был ознакомить меня с рецензией на мою диссертацию. Оказалось, он привез не только отзыв, но и профессора Л.И.Гутенмахера, специалиста по магнитным элементам вычислительной техники, чему была посвящена моя работа. Отзыв был короткий, весьма положительный, написан он был, как я понял по прыгающим буквам и неровным строчкам, в вагоне по пути в Киев. До защиты оставалось несколько часов. В этом весь Сергей Алексеевич - надо беречь время, формальности не главное, все вершит работа, ее результаты.

Защита была закрытой (позднее диссертацию рассекретили). Все шло как обычно до тех пор, пока я не стал рассказывать схему магнитного триггера. Л.И.Гутенмахер сидевший с безразличным взглядом, недослушав меня, вдруг встрепенулся и громко сказал:

- Это же моя схема! Принесите мою книгу!

Книга хранилась в спецчасти, так как была закрытой, я ее хорошо проштудировал, поэтому меня его замечание не смутило, хотя заставило изрядно поволноваться. Продолжая доклад, я остановился на принципиальных отличиях схемы. Рассказал о результатах эксперимента. Л.И.Гутенмахер не столько слушал меня, сколько лихорадочно листал книгу. Когда я закончил доклад, он попросил слова и пытался показать, что схемы схожи. Я спокойно (точнее уверенно, а нервы были "на взводе") парировал все его замечания. Меня поддержали Е.А.Шкабара, Г.К.Нечаев и другие. А если учесть положительную рецензию С.А.Лебедева, неплохой отзыв второго оппонента С.В. Свешникова (с несколькими замечаниями), то исход голосования был предрешен - единогласно! Многие, подходившие ко мне поздравить, говорили, что защита прошла очень удачно. Развернувшаяся острая дискуссия расшевелила членов совета и всех присутствующих. Придя в лабораторию, еще возбуждённый всем случившимся, разговаривая с сотрудниками, я не заметил, как прислонился к столу с находившимся на нем раскаленным паяльником. Мой единственный "выходной" первый раз надетый костюм серьезно пострадал - прожгло большую дыру в нижней части пиджака. Это вернуло меня к обычным заботам диссертанта - надо было позаботиться об оппонентах, сообщить результат защиты родителям.

До мая 1954 года я проработал в лаборатории автоматики Института электротехники АН Украины, выполнял хоздоговор, заключенный с ИТМ и ВТ АН СССР, пытаясь "выжать" из разработанных элементов все возможное. В это полугодие мне много раз приходилось встречаться со старшими научными сотрудниками лаборатории С.А.Лебедева - Л.Н.Дашевским, Е.А.Шкабарой. Между ними время от времени возникали склоки. Дело дошло до разбирательства на партийном бюро института. Е.А.Шкабара была очень своеобразным человеком. В ней непонятным образом сочетались многие положительные и многие отрицательные качества. Думаю, что первых было значительно больше, но время от времени ее "прорывало", и тогда сказывались минусы ее характера. Она активно участвовала в работе по созданию МЭСМ, активно работала в партийном бюро института.

На одном из заседаний бюро был поставлен вопрос о перспективе работ в лаборатории С.А.Лебедева. Е.А.Шкабара предложила укрепить кадры лаборатории, перевести в нее Г.К.Нечаева и меня. Первый, по ее мнению, должен был стать заведующим лабораторией. Меня она пригласила в свою группу. Приглашение не было случайным. С.А.Лебедев договорился с Л.И.Гутенмахером о переводе МЭСМ на магнитные элементы, которые профессор обязался поставить в нужном количестве. Ответственным исполнителем по этой работе была Екатерина Алексеевна, поэтому она нуждалась в помощниках. Партийное бюро единогласно поддержало предложение Е.А.Шкабары. Так, весной 1954 г. я оказался в лаборатории вычислительной техники в Феофании.

Первые исследования в лаборатории вычислительной техники

Место, где она располагалась, с полным правом можно назвать райским уголком: кругом мощный в основном дубовый лес, весной и летом полный соловьев и других птах, грибов и ягод. Кроме лаборатории Института электротехники там располагалась лаборатория Института механики АН УССР (в соборе, солидно побитом снарядами). Последняя занималась направленными взрывами, и мы не раз слышали их и находили потом образовавшиеся от них воронки.

В лесу много родников. Монахи, используя один из них, построили в свое время водопровод. По архивным записям, описывающим жизнь в Феофанийском монастыре, которые мне удалось прочитать, водопровод сначала не действовал, но когда монахи усердно помолились "бог внял их молениям и вода пошла". Лаборатория была расположена в двухэтажном здании, недалеко от собора. Кроме этого дома, за собором был еще один, где жили работники хозяйства, принадлежавшего АН УССР. Позднее в укромных уголках были построены несколько дач для академиков. Километрах в полутора находилась дача президента Академии А.В.Палладина. Её окружал высокий лес, сад перед дачей выходил на пруд. Рядом был пруд поменьше. За ними на крутой горе чарующее море лиственного, в основном дубового леса. Как в сказке. В обеденный перерыв сотрудники лаборатории бегали на пруды купаться. Когда был Сергей Алексеевич, он присоединялся ко всем. Жил он тогда на втором этаже здания лаборатории. У него была квартира и в Киеве, но весной и летом он жил, практически здесь, не отрываясь от работы.

Когда я появился в лаборатории эти комнаты были свободны, и на лето я поселился в одной из них вместе с женой и сыном.

Осенью 1954 г. меня выбрали парторгом лаборатории. Обстановка в ней была не из простых. Между Л.Н.Дашевским и Е.А.Шкабарой постоянно возникали конфликты, которые мне приходилось улаживать.

Моей первой работой в лаборатории, проведенной в группе Е.А.Шкабары, стало исследование возможности и целесообразности использования в МЭСМ магнитных элементов Л.И.Гутенмахера. Не сразу и с немалым трудом мы получили из его лаборатории несколько десятков магнитных элементов (вместо обещанных тысяч), а также источник питания к ним. Собрав схему регистра для последовательной записи чисел, я принялся за его исследование. Сразу же натолкнулся на неустойчивую работу элементов. Сказалось, как я выяснил, плохое качество используемых в схемах селеновых выпрямителей. Когда регистр был отлажен, он был включен в схему МЭСМ, заменив ламповый. Отлаженный регистр работал достаточно устойчиво, однако, наш итоговый вывод о переводе МЭСМ на магнитные элементы был отрицательным. Они были весьма трудоемки в изготовлении, требовали мощного источника питания, часто выходили из строя из-за низкого качества выпрямителей. Была еще одна очень важная причина для такого заключения. Аспирант С.А.Лебедева Андрей Иванович Кондалев - (позже доктор наук, заслуженный деятель науки УССР5) - по предложению С.А.Лебедева начал изучение кристаллических триодов, изготовленных в Институте физики АН УССР. Эти приборы сразу привлекли внимание специалистов вычислительной техники - они были миниатюрны, а по выполняемым функциям стали аналогами электронных ламп. В литературе начали появляться статьи, прогнозирующие им большое будущее по сравнению с ламповыми и магнитными элементами.

В моем положении в лаборатории в это время произошли изменения. Я получил возможность самостоятельного исследования, связанного с просьбой сотрудника научно-исследовательской лаборатории Киевского военно-инженерного авиационного училища КВИАВУ Александра Григорьевича Кузнецова принять участие в реализации его изобретения. Он предложил создать устройство, дополняющее радиолокационную станцию (РЛС) для автоматического определения координат летящего самолета. Устройство позволяло выделить из радиолокационного сигнала пачку отраженных импульсов и определить дальность и азимут летящего самолета.

В лаборатории продолжалась эксплуатация МЭСМ. Появление БЭСМ6 в Москве сняло с МЭСМ многие вычислительные работы, она стала эксплуатироваться только в интересах АН УССР. Л.Н.Дашевский переключился на исследование надежности МЭСМ, рассчитывая подготовить докторскую диссертацию. Под руководством Зиновия Львовича Рабиновича, бывшего аспиранта С.А.Лебедева, началось проектирование Специализированной электронно-счетной машины СЭСМ для решения систем линейных алгебраических уравнений. Продолжал работы по усовершенствованию элементной базы С.Б.Погребинский7. Аспирант А.И.Кондалев работал с точечными кристаллическими триодами, исследуя их характеристики и разрабатывая схему импульсного генератора на триоде, положенную впоследствии в основу его кандидатской диссертации. Новый заведующий лабораторией Г.К.Нечаев никак не мог найти для себя направление исследований, занимался в основном организаторской работой.

В таком состоянии лаборатория была передана в Институт математики АН УССР.

Трудное время

Лаборатория осталась по-прежнему в Феофании. Добираться туда из Киева было нелегко. Утром и вечером сотрудников привозил и увозил академический автобус. Выставки передового опыта тогда не было, дорога шла через ее территорию, весной и осенью здесь была непролазная грязь. В это время я жил в рабочем общежитии на Борщаговке, находящейся в противоположном конце города. Отсюда до Феофании было около 30 км. Тогда это меня не смущало. Городским транспортом я добирался до Евбаза (теперь площадь Победы), а там пересаживался в автобус. Великое дело молодость и увлеченность работой!

Не все в коллективе лаборатории сразу приняли меня и Г.К.Нечаева. Л.Н.Дашевский и С.Б.Погребинский пытались игнорировать нас. В конце концов, Г.К.Нечаев ушел из лаборатории. Я не сдался, хотя на собрании, посвященном переходу лаборатории в Институт математики, С.Б.Погребинский в присутствии Б.В.Гнеденко прямо заявил, что ни Нечаев, ни Малиновский да и Кондалев лаборатории не нужны, пусть возвращаются обратно в Институт электротехники. Дашевский активно поддержал его.

Поскольку мне, как парторгу, приходилось нет-нет да и одергивать Л.Н.Дашевского в его стычках с Е.А.Шкабарой, где он чаще всего оказывался неправой стороной, я оказался обвиненным в... антисемитизме. Жена Л.Н.Дашевского послала в партком Академии письмо с таким обвинением. Доводы были смехотворны, и все это осталось без последствий. Свою неправоту поняла и Амалия Александровна, возобновившая со мной прерванные в пылу борьбы товарищеские отношения - я был с ней давно знаком, от нее узнал военное прошлое мужа - он был командиром взвода радиосвязи в штабе фронта. Сама Амалия Александровна некоторое время работала в лаборатории (еще до моего появления).

После перехода лаборатории в Институт математики и ухода Г.К.Нечаева руководителем ее стал Б.В.Гнеденко. К сожалению, это было только формальное руководство. Очевидно, Борис Владимирович понимал это, и, поэтому предложил ведущим специалистам лаборатории (Дашевский, Шкабара, Малиновский, Кондалев, Рабинович) понедельно дежурить, исполняя обязанности старшего или ответственного по лаборатории. Я, к тому же, оставался парторгом. Секретарем парторганизации Института математики был Константин Васильевич Задирака, принципиальный и опытный коммунист со стажем. Он поддержал предложение нашей партгруппы рассмотреть вопрос дальнейшего развития вычислительной техники в Украине. Перевод лаборатории в Институт математики стал важным шагом в этом направлении. Б.В.Гнеденко потребовал, чтобы возобновилась регулярная эксплуатация МЭСМ. Этим занялись С.Б.Погребинский, А.Л.Гладыш, М.М.Пиневич, Т.Н.Пецух, Л.М.Абалышникова, Е.Е.Дедешко. Л.Н.Дашевский был назначен ответственным за состояние МЭСМ. Одновременно он заключил договор с одной из организаций (в Ногинске под Москвой) на разработку самолетной ЭВМ на пальчиковых лампах. Активным исполнителем этой работы был техник Юра Мазыра, к сожалению, вскоре безвременно ушедший.

Существенно активизировались работы по проектированию Специализированной электронной счетной машины (СЭСМ). Идея создания первой в стране специализированной ЭВМ была высказана Сергеем Алексеевичем еще в 1952 году. Машина предназначалась для решения систем линейных алгебраических уравнений. Кроме З.Л.Рабиновича, руководившего работой, в ней участвовали Р.Я.Черняк, И.П.Окулова, И.Т.Пархоменко.

Мне пришлось самому пробивать дорогу. Первое, что я сделал (еще до того времени о котором пишу) - взялся за изучение книг - отчетов по МЭСМ и БЭСМ. Тогда они были еще закрытыми. До сих пор считаю эти книги классическими учебниками по основам вычислительной техники. Книга по МЭСМ была написана в основном С.А.Лебедевым. Позднее появилась книга А.И.Китова "Цифровые вычислительные машины". Но она не идет ни в какое сравнение с книгами-отчетами по МЭСМ и БЭСМ. Кстати, через лет 15 книга о БЭСМ была издана, а книга по МЭСМ так и осталась неизвестной широкому читателю.

Работа с КВИАВУ меня все больше увлекала. Появилась возможность посещать интересные семинары в Москве, посвященные вопросам использования цифровой вычислительной техники в целях противовоздушной обороны ПВО, где тогда применялась аналоговая техника. Разработанная мной схема устройства обработки радиолокационного сигнала была собрана и проверена в реальных условиях, во время учений по ПВО, причем были получены хорошие результаты. На семинарах мне удалось познакомиться с рядом известных специалистов, работающих в области создания систем ПВО, в том числе руководителем разработки аналоговых систем ПВО в московском НИИ-5 Лившицем (имя, к сожалению, не помню) и др. Важным следствием стало заключение хоздоговора с НИИ-5 по разработке проекта двумашинной системы ПВО: ЭВМ первичной обработки данных с радиолокатора и сопровождения цели, и ЭВМ для наведения истребителя на цель. Договор включал наше обязательство... обучить (!) ведущих московских специалистов НИИ-5 цифровой технике. Так понемногу я подходил к тому, что впоследствии получило название специализированной вычислительной, а позднее - кибернетической техники. За эти два года лаборатория укрепилась кадрами. В лабораторию была переведена к.ф.-м.н. Екатерина Логвиновна Ющенко, начавшая работы по программированию, и к.ф.-м.н. Юрий Владимирович Благовещенский. Им активно помогал Владимир Семенович Королюк, сотрудник Института математики. Результатом тесного взаимодействия Е.Л.Ющенко и B.C.Королюка появился так называемый адресный язык, заложенный ими по настоянию Е.Л.Ющенко в новую универсальную "чисто украинского происхождения" ЭВМ "Киев".

Впервые в целесообразности создания этой машины высказался д.т.н. Лев Вениаминович Цукерник, неофициальный заместитель С.А.Лебедева в бытность его в Киеве. Он утверждал, что машина должна быть ориентирована на расчеты в области энергетики. Его предложение поддержал Б.В.Гнеденко, но настоял, чтобы машина была универсальной. Основными разработчиками были назначены Л.Н.Дашевский, Е.А.Шкабара, Е.Л.Ющенко, С.Б.Погребинский. Руководителем работ стал Б.В.Гнеденко. Конструкция машины активно обсуждалась на семинарах лаборатории. В то время в Институте точной механики и вычислительной техники АН СССР под руководством С.А.Лебедева шла разработка ЭВМ "M-20", рассчитанная на 20 тысяч операций в секунду. Мне запомнилось, как на одном из наших семинаров С.Б.Погребинский с азартом сказал:

- А мы обгоним "М-20"! (А получилось 10-15 тысяч операций в секунду).

Работа лаборатории не раз обсуждалась на партгруппе и на партсобраниях института. Одним словом, в лаборатории не теряли времени и старались сохранить творческий импульс, заложенный С.А.Лебедевым.

К этим годам относится мой первый педагогический опыт. В 1956 г. сотрудники лаборатории (Л.Н.Дашевский, Е.А.Шкабара, З.Л.Рабинович, Е.Л.Ющенко, Ю.В.Благовещенский и я) прочитали для инженеров Киева курс лекций по цифровой вычислительной технике, имевший большой резонанс в городе. Кроме того, сотрудники СКБ Киевского завода "Арсенал" попросили прочитать для них курс лекций по вычислительной технике. Согласились я и З.Л.Рабинович. Готовился я сверхтщательно, писал конспекты лекций, старался до мелочей растолковать суть дела. Лет через тридцать встретил кого-то из слушателей и было приятно слышать, что мои лекции сыграли большую роль в его судьбе, - вычислительная техника стала тогда широко использоваться в разработках СКБ.

* * *

Если подвести итог первому пятилетию моей "жизни в науке", то они такие - вовремя подготовил и защитил кандидатскую диссертацию, получившую одобрительный отзыв С.А. Лебедева. Участвовал в попытке модернизации МЭСМ путем перевода ее на магнитные элементы (совместно с Е.А. Шкабарой). Разработал на основе изобретенного мной триггера на магнитных усилителях "размазывающую" электромагнитную систему для спецустановки. Разработал устройство для съема координат самолета с помощью РЛС, заключил договор с московским НИИ-5 по проектированию двумашинной системы ПВО (совместно с З.Л. Рабиновичем). Мои заделы по магнитным элементам также пригодились, когда я занялся исследованием характеристик "точечных" кристаллических триодов. Удалось собрать и полностью рассчитать схему генератора импульсов на кристаллическом триоде с индуктивностью в цепи основания. О результатах этих исследований я выступил на Первой всесоюзной конференции по вычислительной технике в Москве в 1956 году. Внимательно следил за журнальными статьями по полупроводниковой технике.

За эти пять лет я очень много времени уделял и партийной работе. Было трудно совмещать аспирантуру с работой в качестве отвечающего за производственную работу в партбюро Института электротехники, а затем являясь секретарем. Парторгом в лаборатории было не легче. Б.В. Гнеденко бывал наездами. Со мной, как с парторгом он встречался редко - лишь когда приходилось идти по каким-либо вопросам в отдел науки ЦК КПУ. Чувствовалось, что его симпатии были не на моей стороне.

Виктор Михайлович Глушков. Письмо в ЦК КПУ

14 ноября 1988 г. В конце лета 1956 г. мне позвонил Б.В.Гнеденко:

- Приезжайте ко мне на квартиру, хочу познакомить Вас с новым заведующим лабораторией!

Глушков Виктор Михайлович

Он прислал за мной машину, и я быстро добрался из Феофании в Киев.

В кабинете Бориса Владимировича сидел молодой человек в очках. Борис Владимирович представил меня как парторга лаборатории, и попросил отвезти нового заведующего - математика, доктора физико-математических наук Виктора Михайловича Глушкова в лабораторию. Сам он был, очевидно, занят.

Приехали в обеденный перерыв. Зная, что в лаборатории пусто, я повел Виктора Михайловича на спортивную площадку. Там шло задорное волейбольное сражение. Мы постояли, посмотрели. Мне показалось, что Виктор Михайлович чувствовал себя стесненно. С кем-то я его знакомил, но с кем - уже не помню.

С первых дней его прихода активизировались научные семинары. В то время кибернетика только-только получила первое признание в стране, да и то не везде, и не всеми. Еще можно было прочесть и услышать о том, что это - лженаука, претендующая без всяких оснований заменить человеческий мозг машинным. Знаменитые книги Винера в Союзе еще не были известны. А когда появилась первая из них (в московском СКБ-245), она хранилась в отделе... секретных документов!

Новый тонус развернутых по инициативе В.М.Глушкова работ получил полную поддержку партгруппы лаборатории. Было решено составить письмо в ЦК КПУ, показывающее, что работы в области вычислительной техники в Советском Союзе развиваются медленнее, чем в США, Англии, Франции. В то же время на родине первой ЭВМ имеется значительный задел в этой области и подготовлены высококвалифицированные специалисты. Однако материальная и производственная поддержка работ совершенно недостаточна. "Положение с вычислительной техникой в Украине граничит с преступлением перед государством" - такой резкой фразой заканчивалось наше обращение в ЦК КПУ.

Письмо подписали все члены партгруппы. Виктор Михайлович нас поддержал, но сказал, что он не коммунист и письмо подписывать не будет.

Мы рассчитывали, что оно произведет определенный эффект, но не думали, что такой большой: письмо было размножено, разослано членам Политбюро ЦК КПУ, после чего состоялось его заседание с приглашением В.М.Глушкова, где был принят ряд важных решений, в том числе: организовать на базе лаборатории Вычислительный центр АН Украины, построить здание для него и жилой дом для сотрудников. Директором центра был назначен В.М.Глушков.

Высокое назначение

По предложению В.М.Глушкова меня назначили заместителем директора по научной части.

После одного из посещений отдела науки ЦК КПУ, где присутствовали Виктор Михайлович и я, он спросил, когда мы вышли из здания:

- Борис Николаевич! Вы могли бы дать мне рекомендацию в партию?

Я сказал, что, конечно, буду рад это сделать. В рекомендации написал все, что знал тогда о Викторе Михайловиче - талантлив, скромен, быстро завоевал авторитет в коллективе, горячо болеет за дело, за короткий срок сумел вдохнуть в коллектив новый творческий импульс.

Как-то, встретив меня чуть ли не в коридоре только что построенного здания ВЦ АН Украины (на его открытие приезжал Б.Е.Патон), Виктор Михайлович сказал:

- Надо разработать универсальную управляющую машину. Сейчас все увлекаются специализацией. Но проектировать ЭВМ долго, она к моменту создания устареет, а внести изменения в специализированную ЭВМ практически невозможно. Техника всегда возникает в универсальном варианте, а потом происходит специализация.

Буквально через несколько дней, увидев меня, спросил:

- Вы уже начали работу? Если мое предложение вам не нравится, я переговорю еще с кем-нибудь.

Я ответил, что согласен и обдумываю, как начать работу.

К 1958 году у меня уже накопился определенный опыт в создании полупроводниковых устройств ЭВМ и управляющих машин.

Разработка двухмашинной системы радиолокационного обнаружения воздушных целей и наведения на них самолетов-истребителей была начата еще до прихода В.М.Глушкова. Для этого были скомплектованы две небольшие группы, руководителями которых стали З.Л.Рабинович и я. Я занимался машиной первичной переработки радиолокационной информации, а З.Л.Рабинович - машиной наведения. Работали в тесном контакте между собой и, что далеко не всегда бывает, с нашим московским заказчиком (И.С.Овсиевич, В.В.Липаев и др.). При появлении В.М.Глушкова он подключился к разработке алгоритма наведения истребителя на цель и быстро с этой задачей справился. Это, безусловно, способствовало творческой атмосфере в коллективе и соответственно успеху в работе. Проекты обеих машин я отвез в НИИ-5. Заказчики внимательно ознакомились с проектом и попросили доработать несколько узлов машины для съема и обработки данных РЛС. За два-три дня я это сделал. Когда, приехав в Киев, я сообщил Виктору Михайловичу, что проекты приняты, он сказал: - Теперь я вижу, что могу положиться на Вас!

На основе выполненных проектов были созданы макеты обеих машин. На отладку машины съема и обработки данных с РЛС в Москву приезжала сотрудница моего отдела Л.А.Корытная. Через несколько лет в НИИ-5 была разработана и принята на вооружение первая цифровая система ПВО страны. Многие специалисты НИИ-5 получили за эту работу высокие награды. Киевские "учителя" москвичей и первопроходцы завоевали своей работой большой авторитет и известность среди специалистов страны. Я и З.Л.Рабинович стали регулярными участниками закрытых семинаров по тематике ПВО, проходивших в Москве.

Под моим руководством в 1957-1958 гг. был разработан проект управляющей ЭВМ фронтового бомбардировщика для одной из киевских организаций (п/я 24). Математическую часть разработки вел молодой доктор наук В.Е.Шаманский, весьма квалифицированный, предельно четкий и обязательный в работе. Я с ним неплохо сработался. Пришлось "специализироваться" в области навигационных задач, решаемых на борту бомбардировщика, особенностей работы бортовой РЛС, вопросов наведения на цель самолета-снаряда. Пишу об этом открыто, поскольку прошло почти 40 лет и эти сведения потеряли всякую секретность.

С этой работой также справились в срок, сдали проект и макет машины с высокой оценкой. В организации п/я 24 в соответствии с проектом было смакетировано полупроводниковое арифметическое устройство. Оно очень пригодилось в дальнейшем.

В 1958 г. в ВЦ АН Украины, располагавшимся тогда еще в Феофании, пришло немало выпускников КПИ (это был тоже результат постановления ЦК КПУ), и технические отделы пополнились сильными, хорошо подготовленными инженерами, в том числе и мой отдел спецмашин.

От идеи к делу

Силами этих отделов и началась разработка управляющей машины широко назначения (УМШН), получившей впоследствии название "Днепр".

Работы было много, и не всегда она клеилась. Через год или полтора пришлось взять весь объем работы под свой жесткий контроль, что я и сделал, пользуясь возможностями заместителя директора. Затем я понял, что нужен проектно-конструкторский отдел, и уговорил Виктора Михайловича создать его. В качестве заведующего "подвернулся" Ю.Т.Митулинский, человек с хорошими организаторскими способностями. Отдел был быстро развернут и приступил к конструированию машины.

Так создавалась кадровая база крупной по тем временам разработки.

И все же главными были и оставались вопросы, какой должна быть УМШН, принципы ее построения, основные параметры, структура и архитектура (как стали говорить позднее).

Поскольку УМШН предназначалась для управления производственными процессами, пришлось заняться их изучением. Виктор Михайлович, высказав идею о том, что машину надо сделать так, чтобы она годилась для управления различными процессами, не стал более заниматься детальным рассмотрением вопроса, доверив это полностью мне. К тому же учитывая ранее полученные выдающиеся достижения в области топологической алгебры, его в конце 1958 года избрали членом-корреспондентом АН УССР, и он увлекся разработкой теории цифровых автоматов. Для этого Виктор Михайлович использовал любую свободную минуту и многие ночные часы.

Помню, у меня появилась мысль написать в различные научно-исследовательские организации, университеты, ряд промышленных организаций письма о том, что разрабатывается УМШН, что мы ищем сторонников создания такой машины, и те, кто видит возможности ее использования и согласен сотрудничать с нами, может высказать требования к УМШН. Было разослано свыше 100 писем. Положительные ответы пришли от четырех организаций, в том числе от НИОХИМ (г. Харьков), остальные организации либо не ответили, либо прислали ничего не значащие отписки.

Мне пришлось засесть за книги с описанием измерительных приборов, регуляторов, сервомеханизмов, технологий. В то время никакой единой системы измерительной техники не существовало. В основном использовались стрелочные приборы. По положению стрелки или иного указателя на шкале можно было прочитать величину измеряемого параметра.

В управляющую машину данные о процессе надо было вводить автоматически, по ее командам. Встала проблема объединения ЭВМ с объектом управления. Именно в стенах нашего отдела спецмашин родилось тогда название устройства, призванного выполнять эти функции: УСО - устройство связи с объектом. Оно просуществовало до нашего времени, вошло в обиход, стало понятным всем, кто занимается техническими средствами управления.

Разработчикам УСО сразу стала очевидна необходимость стандартизации электрических сигналов на выходе измерительных приборов и на входе сервомеханизмов. Только в этом случае конструирование УСО со многими входами и выходами становилось возможным. Это заставило специалистов в области измерительной техники подумать о стандартном виде сигналов, снимаемых с датчиков. А их в то время существовали многие сотни типов. Бывая на конференциях, семинарах, посещая предприятия, я многократно обсуждал эти вопросы с теми, кто был близок к ним, чтобы составить представление о будущем УСО.

Что касается арифметической части и памяти, то в отношении принципов их построения все было ясно, однако возникало много технологических трудностей, поскольку надежных транзисторов еще не существовало, а ферритной памяти на миниатюрных сердечниках не было вовсе.

2 декабря 1988 г. Ферритный сердечник - деталь весьма надежная. Ферритные запоминающие устройства просуществовали более двух десятков лет. На смену пришла полупроводниковая память. Разработанное для УМШН запоминающее устройство на миниатюрных ферритных сердечниках стало первым в стране.

Человеческое сердце - не оксиферовый сердечник, не знающий износа, а участок живой ткани в организме. Как все живое, оно со временем изменяется, стареет. И не время, наверное, главный фактор износа, а те условия, в которых человек находится.

Болотный фронт

В начале 1942 года на медицинской комиссии в Тюменском госпитале № 3330, где я пролежал около двух месяцев после ранения под Калинином, меня, бегло осмотрев зажившие раны, спросили:

Командир отделения артилерийской разведки сержант Борис Малиновский Командир топовзода лейтенант Борис Малиновский

- На что жалуетесь? Да вот, сердце колотится!

А оно, не привыкшее к нагрузке после лежания (а тут пришлось идти по лестнице), гулко и часто стучало в грудной клетке и никак не унималось.

- У молодых это часто бывает! Следующий!

И отправили меня в маршевую роту, откуда попал в начале мая на болотный, запомнившийся проливными весенними дождями, злыми январскими морозами и почти непрерывным артиллерийским обстрелом Северо-западный фронт.

Если бы только один снаряд за день пролетал, жутко свистя над моей головой, или рвался близко, и то их насчиталось бы 300 (за 300 дней). А были дни, когда от разорвавшихся снарядов сплошь чернела покрытая ранее снегом земля, а от могучего леса оставались жалкие обрубки! И каждый свист и разрыв отзывались напряжением моего сердца, а оно ведь не из бесчувственного феррита!

Сегодня меня второй раз не выпустили на контрольную дистанцию длиной всего 1300 метров. Не та кардиограмма, даже хуже, чем была, когда появился в санатории. Не справляется еще сердце с такой нагрузкой. А ведь когда-то справлялось с куда большей. Во время ночных маршей к Днепру (чтобы не заметил противник) проходили по 50-60 км - и ничего. Правда, помню, один пожилой солдат шел-шел и вдруг упал замертво - сердце не выдержало.

С болезнями сердца в санбат не обращались. Может быть, кто-то и пробовал, но я не решился. В феврале 1943 г. в боях под Старой Руссой стоило пройти 50 100 метров, как приходилось либо присесть на пенек, прислониться к дереву, либо просто посидеть на снегу. Под левую лопатку словно вонзалось шило - нестерпимо кололо. Когда останавливался, боль постепенно проходила. Красноармейцы, шедшие со мной, все это видели. Но ни мне, ни им даже не пришла в голову мысль о медсанбате. Вот если бы оторвало или прострелило ногу, руку или что-нибудь еще, тогда, другое дело. Свою сердечную боль я "переходил".

Широкое назначение машины требуется доказать!

Учитывая приближение комплексной отладки УМШН, я постарался сконцентрировать все работы у себя в отделе. Конструирование и отладку УСО вел В.М.Египко, работавший в отделе и раньше (сейчас доктор технических наук), арифметическое устройство отлаживал B.C.Каленчук, запоминающее устройство вел вначале В.Г.Пшеничный, затем появился И.Д.Войтович (сейчас тоже доктор технических наук8), они вдвоем дорабатывали его. Над структурной схемой всей машины вместе со мной работал А.Г.Кухарчук. Устройство управления вела Л.А.Корытная9, устройство питания - Э.Г.Райчев.

Разработка устройств ввода-вывода задерживалась. В это время в наш ВЦ пришел справиться о возможности поступления на работу д.т.н. Б.Б.Тимофеев10 из Грузии. Глушкова не было, принимал его я и сразу предложил возглавить отдел устройств ввода-вывода, передал ему часть сотрудников своего отдела.

Все это время я пытался обосновать принципы построения и основные параметры машины, исходя из намеченных применений.

Слово "наметил" нельзя понимать в прямом смысле. Дело в том, что, когда о создании машины стало известно в стране, к нам в ВЦ АН Украины стали приезжать многочисленные посланцы из разных организаций для переговоров о ее поставке. Появилась возможность выбора. Однако этот вопрос не был простым. Во-первых, каждому "выбранному" потребителю надо было изготовить и поставить УМШН, вписать ее в схему технологического процесса. Я старался отобрать наиболее "подходящих" потребителей, на примере которых можно было доказать универсальность УМШН. Во-вторых, приходилось заботиться о том, чтобы машина попала в умелые руки, - мы добивались, чтобы заказчики присылали своих сотрудников для предварительного обучения. В-третьих, искали заказчиков, способных пойти на большой хоздоговор и поставить хотя бы часть транзисторов, диодов и другие радиодетали, необходимые для изготовления машин. О широком внедрении УМШН можно было думать только при организации ее серийного производства. В то время в стране были совнархозы, многие сложные вопросы решались на месте, и мне повезло. Когда пришел к руководителю промышленного отдела Киевского совнархоза П.И.Кудину, рассказал об УМШН, ее применениях, многочисленных запросах и необходимости организовать серийное производство, он, подумав, назвал мне завод "Радиоприбор", где директором был М.З.Котляревский.

Идти к директору завода один я не решился, попросил Виктора Михайловича. Пошли вдвоем.

М.З.Котляревский, к нашей радости, без особых разговоров и пояснений согласился. Единственное, что его интересовало, - так это размеры машины. Поскольку завод выпускал осциллографы, то мы сравнили УМШН с ними, сказав, что машина в 5-6 раз больше осциллографа. Директора этот ответ удовлетворил. Сказал, что подготовит помещение, наберет монтажников и выделит, если понадобится, людей для доработки документации на машину. Мы ушли в восторженном состоянии, восхищаясь энергичным директором. Свою ошибку - сравнение УМШН с осциллографами - я понял позднее.

Передать машину в серийное производство можно было, доказав универсальность ее назначения, работоспособность и наличие документации для серийного выпуска.

Следовало подумать о Государственной комиссии, ее составе, председателе. А главное - быстрее заканчивать комплексную отладку. Основные объекты контроля и управления, на примере которых можно было показать возможности УМШН, уже были намечены: бессемеровский конвертор на Днепродзержинском металлургическом заводе; карбонизационная колонна на Славянском содовом заводе; участок плазовых работ на Судостроительном заводе имени 61 коммунара в Николаеве; класс для обучения курсантов в KBИPТУ (Киев).

На выбранных объектах развертывались работы по алгоритмизации процессов, привязке УМШН к объектам, шла подготовка кадров, часть из которых работала прямо в моем отделе, участвуя в отладке УМШН.

Бессемеровский конвертор был намечен по указанию В.М.Глушкова. Он побывал в Днепродзержинске с лекцией. Познакомился с заведующим кафедрой автоматики Днепродзержинского завода-втуза К.С.Гаргером. Тот вел работы по определению оптимального времени повалки конвертора. Фактически работа только начиналась, сам бессемеровский процесс отживал свой век, но К.С.Гаргер сумел увлечь Виктора Михайловича идеей ускорения плавок, возможностью использования для этой цели ЭВМ, и он загорелся этой идеей. Решил не ждать появления УМШН, а предложил провести повалку с применением ЭВМ "Киев", созданной у нас в ВЦ АН Украины. Для стыковки с датчиками на конверторе (а их было всего 2) было решено изготовить и установить в цехе регистрирующую цифровую установку РЦУ. Делать ее В.М.Глушков поручил А.И.Никитину (теперь доктор наук). Руководил этой работой сам, но просил, чтобы и я в ней участвовал.

Проведенный в 1958 году опыт не оправдал возлагавшихся на него надежд. Постоянно выходила из строя линия связи, отказывала ЭВМ "Киев", нарушалась работа РЦУ, не давали нужных показаний датчики. Для окончательной отладки алгоритма пришлось провести еще один опыт управления конвертором на расстоянии, когда заработала УМШН. Она оказалась надежнее "Киева", но линии связи и РЦУ по-прежнему подводили, едва не сорвав эксперимент. Надо было везти машину в Днепродзержинск и там, на месте, завершать обработку системы.

Вторым объектом была карбонизационная колонна на Славянском содовом заводе. Расстояние до него было вдвое больше, но я все же уговорил НИОХИМ провести опыт управления колонной на расстоянии. Соблазняло то, что этот институт имел точную алгоритмическую модель колонны, и это могло способствовать успеху. Помимо этого сам завод не торопился покупать машину, и удача в опыте могла подтолкнуть решение этого вопроса.

Упрощенный алгоритм управления подготовил И.А.Янович - весьма способный математик, работавший у меня в отделе. Опыт прошел удачно. От НИОХИМ и завода мы получили акт о том, что управление с помощью ЭВМ (была использована УМШН "Днепр") дает эффект в несколько десятков тысяч рублей в год. Вопрос о покупке машины был сразу же решен.

Третьего потребителя УМШН мы не искали, он сам нашел нас. В Киев приехал и обратился к нам некто Г.И.Мацкевич, работавший на Судостроительном заводе имени 61 коммунара в Николаеве. Человек с интересной судьбой. Во время Первой мировой войны он попал во Францию и жил там до 1954 года, затем вместе с семьей вернулся на родину. Работал в плазовом цехе завода, где готовят чертежи деталей корпуса судна для последующей вырезки из листов стали. Увлекся идеей экономии стальных листов путем применения оптимальной раскладки деталей корпуса на листе стали. Предложил свою идею как изобретение. Нас просил стать соисполнителями.

Компьютер Днепр

В моем отделе работал В.И.Скурихин. Я привлек его к работе с николаевским изобретателем. Выяснилось, что предлагаемое Г.И.Мацкевичем, - малая толика того, что можно сделать на заводе с помощью ЭВМ. Так, например, плазовые работы, при которых требовалось вычертить судокорпусные детали на плазе - гладкой поверхности пола огромного зала, почти равного по размерам футбольному полю, можно было перенести в ЭВМ. Для этого потребовалась очень большая работа математиков. В составе группы В.И.Скурихина они были, и он взялся за эту работу. Я продолжал заниматься автоматизацией раскладки деталей на листе стали совместно с Г.Я.Машбиц и продолжал руководить работой в целом. Надо было позаботиться о том, чтобы на завод поступила УМШН в максимальной модификации, иначе ее возможностей не хватило бы для плазовых расчетов.

Во время первой поездки в Николаев выяснилось, что с заводом работает также Институт автоматики (Киев). Руководил работами к.т.н. Г.А.Спыну. Задача состояла в том, чтобы изготовить газорезательной станок для вырезки судокорпусных деталей, работающий по программе, записанной на магнитную ленту. Эта задача "стыковалась" с нашими. Таким образом, появился замысел создать комплексную автоматизированную систему подготовки и вырезки судокорпусных деталей. Она получила название "Авангард" (по названию газорезательного станка).

Работа по созданию класса обучения на базе ЭВМ в КВИРТУ готовилась без нашего участия. Там нашлись квалифицированные кадры, и от нас только ждали саму УМШН. Надо сказать, что подготовка серийного выпуска УМШН потребовала огромного труда, настойчивости, преодоления разного рода трудностей.

Признание необходимости универсальной управляющей машины не пришло само собой. В тот период все увлекались только машинами специализированными ("Сталь-1", "Сталь-2", бортовые ЭВМ и др.). Помню, я подготовил статью "Управляющая машина широкого назначения". Из журнала "Автоматика и телемеханика", куда была послана статья, ее вернули, отметив, что вопрос не актуален. Это было, если не ошибаюсь, в 1958 году, когда в одном из американских журналов появилась статья об управляющей машине "РВ-300", главным достоинством которой отмечалась ее универсальность.

Удивительное предложение

Перед новым 1960 годом Виктор Михайлович, вернувшись из Москвы, где встречался со своим бывшим руководителем по докторской диссертации А.Г.Курошем, очень удивил меня, предложив стать... директором вместо себя:

- Курош говорит, что я разбрасываюсь, - сказал Виктор Михайлович. Чтобы сосредоточиться на одном научном направлении, где я, действительно, могу многое сделать, мне надо освободиться от организационных вопросов и все свободное время посвящать научной работе.

Я ответил, что не могу принять это предложение, но всю организационную работу возьму на себя. Так и сделал.

Виктор Михайлович и раньше порывался посвятить основное время дальнейшим теоретическим изысканиям в топологической алгебре с целью закрепить и развить фундаментальные результаты на уровне или выше мировых достижений. О таком намерении говорит сохранившаяся в его личном деле докладная записка на имя директора Института математики АН УССР Б.В.Гнеденко, где он просит освободить его от заведования лабораторией вычислительной техники и назначить старшим научным сотрудником с тем, чтобы сосредоточиться, главным образом, на научных исследованиях.

Однако, судя по всему, намерения Виктора Михайловича избавиться от административной работы, особенно после избрания его членом-корреспондентом, а в 1961 году академиком АН УССР изменились. Я почувствовал это еще в начале 1961 года, когда Б.В.Гнеденко и Е.А.Шкабара подняли вопрос о создании в дополнение к ВЦ АН УССР института по проблемам кибернетики. Виктор Михайлович добился другого решения этого вопроса - на базе ВЦ АН УССР был создан Институт кибернетики АН УССР, и он стал его директором. Борьба между Б.В.Гнеденко и В.М.Глушковым была весьма острой. Тогда я был очень занят работой по созданию УМШН "Днепр" и в ней не участвовал. Тем не менее отклики об этом доходили до меня. Запомнился резкий комментарий Виктора Михайловича:

- Если Борис Владимирович будет настаивать на своем предложении, я во всеуслышание скажу, что он ничего не понимает в кибернетике!

В результате Б.В.Гнеденко переехал в Москву. (Е.А.Шкабара, разработчик устройств управления МЭСМ, еще при организации ВЦ АН УССР не прошла по конкурсу на должность старшего научного сотрудника и перешла на работу в институт Н.М.Амосова.)

В 1961 году предстояли выборы нового президента вместо ушедшего с этого поста академика А.В.Палладина. Упоминались несколько кандидатур, в том числе Бориса Евгеньевича Патона и Виктора Михайловича Глушкова, ставшего быстро известным, подающим большие надежды, молодым талантливым ученым, уже проявившим себя при организации ВЦ АН УССР. Я не помню повод, по которому мы оба были тогда в отделе науки ЦК КПУ. Потом я ушел, а Виктора Михайловича попросили остаться. Из здания мы вышли вместе. Виктору Михайловичу, видимо, захотелось поделиться услышанным в отделе науки.

- А Патон узок для Академии! - вдруг сказал он мне.

О чем мы говорили дальше, я не помню. Завершалась работа по УМШН "Днепр" и на все остальное у меня просто не хватало времени. В феврале 1962 года Б.Е.Патона избрали президентом, а Виктора Михайловича вице-президентом АН УССР. Вскоре последовало избрание Виктора Михайловича академиком АН СССР. Его мечта освободиться от административной работы сама собой отпала.

Отдаю "долги"

9 декабря 1988 г. Вспоминаю декабрь 1942 года, когда в составе 55-й стрелковой дивизии находился под Горбами. Так называлась деревня, которой не было - ее фашисты сравняли с землей. Стояли жуткие 30-40 градусные морозы. Нашу дивизию бросили в прорыв на "горле" полуокруженной 16-й немецкой армии, чтобы вместе с другими частями перерезать "Рамушевский коридор" и окружить фрицев. Немцы использовали против нас всю находившуюся в полукольце артиллерию, которая могла достать до Горбов. После налетов земля чернела, словно снег с полей снимали могучим скребком. Стоило нашей батарее открыть огонь, как почти сразу шел ответный. Для орудий рыли глубокие окопы в земле, накрывали двойным, тройным накатом из бревен. На передовой было еще тяжелее - мерзлая земля не поддавалась солдатской лопатке, да и как рыть, когда весь на виду, лес почти сметен ураганным огнем. Вчера мне врачи сказали - при морозе больше десяти градусов на улицу не выходить, возможен спазм сосудов, тогда не сдобровать. А в те дни под Горбами мои сосуды да и сердце выдержали не только лютый мороз - укрытия от него не было, разве что на 2-3 часа в землянку заберешься, - но и тот адский обстрел, который всем, кто жив остался, - запомнился навсегда.

И мороз, и обстрел запомнили, наверное, и сердце и сосуды. Вот и отдаю долги.

Первая в Советском Союзе

Впрочем, я отвлекся. Против УМШН тоже шла война, только бескровная. С одной стороны - бюрократическая, с другой - от нежелания понять и поддержать прогрессивную разработку. Да и работать приходилось по-фронтовому, - затянувшуюся комплексную отладку вели круглосуточно.

Я приходил на работу к восьми утра, час-полтора занимался замдиректорскими делами - читал, составлял и подписывал разные "бумаги", остальные дневные часы уходили на организацию дел по УМШН. Возвращался домой не раньше двенадцати ночи. Перед уходом опять просматривал накопившуюся почту. И так каждый день, за исключением командировок, на протяжении всех трех с лишним лет, пока создавалась УМШН.

Очень трудно было работать с заводчанами.

Когда получили с завода первую изготовленную там машину, нас объял ужас. Это было скопище деталей - и только. Все многочисленные паянные соединения - а их было более 100 тысяч, - были выполнены самым отвратительным образом и постоянно отказывали. Контакты в разъемах - а их было тоже немало (около 30 тысяч) - постоянно нарушались. Отладить такую машину было просто невозможно. Что же выяснилось после посещения цеха, где собирали УМШН?

Директор завода, услышав лишь то, что машина в 6 раз больше осциллографа, набрал мальчишек и девчонок, только что окончивших школу, посадил их на рабочие места во вновь оборудованном помещении, вооружил паяльниками, и вот они-то и начали "паять" элементы машины (пайки волной еще не было) и ломать разъемы неосторожным обращением.

Поскольку срок установки первой УМШН в бессемеровском цехе приближался, пришлось перепаять практически всю машину, заменить многие разъемы, и тогда отладка пошла.

Помню, в те тяжелые дни я собрал всех, кто мог помочь, и сказал: - Понимаю, что работа очень нелегкая. Но на фронте было тяжелее. Поверьте мне: вы же не хуже фронтовиков!

Я обращался к молодым - большинству было 23-25 лет; мне исполнилось 35, я был на 10 лет старше - два довоенных года службы в армии, плюс-участие в войне, добавившее ответственности и самостоятельности.

Мои слова возымели действие: сотрудники работали не щадя сил (А.Г.Кухарчук, B.C.Каленчук, Л.А.Корытная, В.Г.Пшеничный, И.Д.Войтович и др.).

Принимать машину приехала Госкомиссия во главе с академиком А.А.Дородницыным. В нее были включены и представители завода.

Начался прогон машины на время, затем испытания на нагрев, на работоспособность при замене элементов, решались задачи, предложенные членами комиссии, постоянно шли тесты на исправность устройств и машины в целом. Испытания велись днем и ночью в течение недели. Заводчане устроили настоящий заговор при приемке документации. Хотя последняя готовилась при участии заводских конструкторов, представитель завода Л.П.Пасеков написал особое мнение о том, что часть документов надо переделать.

9 декабря 1961 года акт о приемке Государственной комиссией УМШН "Днепр" был подписан. Комиссия приняла УМШН с высокой оценкой, отметила, что это первая в Союзе полупроводниковая управляющая машина и что необходимо провести через год ее второе испытание непосредственно на местах применений.

"Кто у нас директор?"

Весь последний год я работал очень напряженно - днем дела связанные с отладкой и сдачей Государственной комиссии УМШН "Днепр", вечером - просмотр поступившей почты. Вздохнул только когда был подписан акт.

Чтобы отправить академика А.А.Дородницына на вокзал, понадобился автомобиль, и я распорядился, чтобы использовать единственную у нас легковую машину, обеспечивающую В.М.Глушкова, тем более, что в Киеве его в это время не было. На следующий день ко мне зашла Валентина Михайловна, жена Виктора Михайловича. Я не помню причину ее посещения - и она и Виктор Михайлович в те годы не раз бывали у меня дома. Еще полный впечатлений от многодневной работы Госкомиссии, я поделился с ней своими переживаниями, упомянул, что отвез А.А.Дородницына на вокзал на машине Виктора Михайловича. Потом рассказал, что был в отделе Виктора Михайловича и увидел, что ответственный за разработку цифрового формульного вычислителя, задуманного Виктором Михайловичем, инженер Александр Михайлович Мялковский, судя по всему, не справляется с порученным заданием. Заканчивая разговор, попросил Валентину Михайловну:

- Передайте Виктору Михайловичу - надо что-то делать с Мялковским, он завалит работу!

На следующий день меня вызвал Виктор Михайлович. Я подумал, что речь пойдет о подписанном позавчера акте и захватил его с собой. Вместо этого услышал:

- Борис Николаевич, какое право Вы имели взять мою машину? Я растерялся, не знал, что ответить.

- Меня спрашивают, - продолжал Виктор Михайлович, - кто у нас директор?

Я не стал напоминать о взятом мной год назад обязательстве снять с Виктора Михайловича мешающую ему организационную работу, промолчал об акте - было уже не до того. То, что я услышал, задело меня до глубины души.

- Мне вполне достаточно должности руководителя отдела, - сказал я. - Прошу освободить меня от обязанностей заместителя директора!

Я не стал выяснять у Виктора Михайловича почему он так поступил. Все переживания оставил в себе. Перенес из своего замдиректорского кабинета, что был напротив кабинета директора, свои записи и книги в большую общую комнату, в которой располагались сотрудники моего отдела. Поставил себе стол и сутра до ночи продолжал работать, как будто ничего не случилось, хотя изменилось многое. Встречи в домашней обстановке прекратились, исчезли доверительные отношения. И лишь почти двадцать лет спустя в каком-то порыве откровенности Виктор Михайлович сам дал мне объяснение своему поведению и тогда и в последующие годы. Но об этом потом. В феврале 1962 г. я был освобожден от должности заместителя директора по научной работе и остался заведующим отдела управляющих машин. Вместо меня заместителем В.М.Глушкова был назначен Б.Б.Тимофеев. К этому времени, еще до назначения Б.Б.Тимофеева, я заключил крупный договор (на 1 млн. рублей) с МИНПРИБОРом о разработке новой управляющей машины "Днепр-2". Я рассчитывал, что эта машина придет на смену УМШН "Днепр". После разговора с Виктором Михайловичем все коренным образом изменилось. Выполнение договора он поручил Б.Б.Тимофееву. В.М.Глушков стал научным руководителем по разработке "Днепр-2". Конструирование машины стало осуществляться прямо на заводе ВУМ, где начинался выпуск УМШН "Днепр". Главным конструктором "Днепр-2" был назначен А.Г.Кухарчук, принимавший ранее активное участие в разработке УМШН "Днепр".

После ухода с должности заместителя директора ВЦ АН УССР по научной работе у меня начались сильнейшие приступы мочекаменной болезни. Во время одного из них состоялся тяжелый разговор с А.Г.Кухарчуком. Я лежал в постели, едва перенося боль, а Анатолий Григорьевич, сидя рядом, стал обвинять меня в промахах в работе при конструировании УМШН "Днепр". Не помню, возражал я ему или соглашался, мне было не до того. Во всяком случае, я сказал, что он может уйти из нашего отдела вместе с сотрудниками его группы. Много лет у меня оставался горький осадок от этой встречи. Что касается обвинений А.Г.Кухарчука, то они были вскоре сняты. Когда в 1963 г. В.М. Глушков предложил работу по УМШН "Днепр" выдвинуть на Ленинскую премию, была создана комиссия в составе представителей партбюро и дирекции, и она, оценив работу каждого, представленного к премии, четко определила, что мой вклад в работу имел решающее значение. Что касается комплекса "Днепр-2", то на ее создание ушло пять лет, машина была выпущена малой серией и, как говорится, "погоды не сделала". Вместо моего намерения создать машину на смену УМШН "Днепр", разработчики "Днепр-2" увлеклись наращиванием возможностей машины, и она вышла из класса управляющих машин.

Интересно отметить, что специалисты Москвы и других городов, посылая деловую почту, еще несколько лет, обращались ко мне как к заместителю директора. Этим я хочу сказать, что за несколько лет работы в этой должности, а, главное, ввиду успешных и многоплановых работ по созданию и внедрению "Днепров", исследования института в этой области стали широкоизвестны, получили признание во многих организациях страны.

Тяжелый год

Рекомендация Госкомиссии для серийного производства УМШН "Днепр" была дана. Тем не менее, дела с изготовлением первых образцов УМШН на заводе шли из рук вон плохо. Технология изготовления по-прежнему оставалась весьма несовершенной. К нашим требованиям и советам заводчане относились спустя рукава.

Лет через пять после этого тяжелейшего года, связанного и с моими переживаниями и с тем, что мне приходилось почти постоянно бывать в цехе завода, где шла подготовка к серийному выпуску УМШН, я, приехав из Швеции, где делал доклад на симпозиуме ИФАК-ИФИП по применению ЭВМ для управления в промышленности, встретил главного технолога завода той поры - В.А.Згурского (позднее он стал директором завода, а затем мэром Киева).

Он спросил меня:

- Борис Николаевич, что это Вы грустный такой?

- В США и Англии вычислительную технику внедряют уже те, кому она нужна, а у нас... - я махнул рукой.

- Должен Вам покаяться, - сказал Валентин Арсентьевич, - когда Вы передали заводу документацию на УМШН для ее серийного выпуска - мной делалось все возможное, чтобы машина не пошла в производство!

Я с изумлением посмотрел на главного технолога.

- А теперь готов встать перед Вами на колени, - продолжал он, - чтобы просить помочь установить УМШН в гальваническом цехе и создать на ее базе систему управления гальваническими автоматами. Я понял, что это очень перспективно!

Его просьбе я чрезвычайно обрадовался: значит, наши потребители вычислительной техники осознали ее возможности, а раз так - все пойдет на лад и у нас, а не только в США, Англии и других развитых капиталистических странах!

После этого разговора стало ясно, почему "внедрение" в серийное производство УМШН шло с таким трудом!

По наивности я еще продолжал думать, что все новое, прогрессивное должно сразу же находить поддержку, что о сопротивлении техническому прогрессу пишут только в книгах.

Наконец-то были изготовлены, отлажены те образцы УМШН, которые надо было ставить на промышленных объектах, чтобы на местах применений доказать их работоспособность и универсальность.

Эти образцы покупались в полуотлаженном виде, комплексная отладка выполнялась разработчиками моего отдела с привлечением сотрудников предприятий, куда поставлялись машины.

На предприятиях полным ходом шла подготовка к использованию УМШН. Мне все же удалось добиться быстрого и качественного разворота работ.

***

Пришлось сделать перерыв в записях - вызвали на тренировочную ходьбу. Вернулся с маленькой, но очень важной "победой", - после двух неудачных попыток в предыдущие дни сегодня я нормально прошел 1300 метров и теперь могу каждый следующий день добавлять еще по 50. Перед началом ходьбы пульс был 100, в конце - 85. Давление 120/80. Впереди - дальнейшая отладка моего человеческого организма.

Миллион рублей от Совмина Украины

С отладкой серийных УМШН "Днепр" мы справились. Машины выполнялись по хоздоговорам с предприятиями как часть намечаемых систем. Но вот в оценке расходов крепко просчитались. Точнее - не ожидали, что завод выставит такую высокую цену за изготовление машин. Хоздоговорных средств для оплаты всех образцов не хватило. Завод требовал выполнения обязательств, отправил сердитое письмо в Академию наук и горком партии о том, что мы поставили производство в тяжелое положение, грозился прекратить выпуск новой серии для новых заказчиков, которых уже было предостаточно.

Что было делать? Виктор Михайлович стоял в стороне, - договоры заключал не он, а я.

Выход все же был найден. В отделе уже год работал некто Е.Е.Джунковский. До этого он работал в финансовом отделе Госплана УССР. Сейчас уже не помню, ему или мне пришла в голову мысль пригласить к нам и рассказать про УМШН, ее применения начальнику финансового отдела Госплана. Тот согласился и оказался человеком очень разумным, а, может, покорил наш молодой энтузиазм, - так или иначе, было вынесено решение Совмина Украины дать нам для выполнения работ один миллион рублей!

Были спасены и дело, и лично я, потому что в противном случае погибло бы любимое детище, в которое вложил столько сил!

Началась кропотливая, как правило, круглосуточная работа на местах установки УМШН.

В Днепродзержинске собрался неплохой коллектив во главе с инженером Л.М.Трубициным. Немного позднее был принят на работу В.П.Боюн, имевший практические навыки отладки радиоаппаратуры, полученные в армии (сейчас он мой заместитель по отделу, защитил докторскую диссертацию11).

Продолжали работу К.С.Гаргер и его группа, а также с нашей стороны, А.И.Никитин, готовившие измерительные приборы и алгоритм управления повалкой конвертора.

На Николаевском судостроительном заводе большую работу проводили В.И.Скурихин12 и его группа (В.Г.Тюпа, Ю.И.Опрыско и др.). Продолжала мучиться над алгоритмом раскладки Г.Я.Машбиц, машину отлаживал Ю.Л.Соколовский с помощниками. Дирекция завода, в отличие от предприятия в Днепродзержинске, всеми силами старалась поддержать работу, активно подключала своих сотрудников к переходу от вычерчивания деталей корпуса судна на плазе к расчету контуров деталей на ЭВМ с выдачей перфоленты для станка с программным управлением "Авангард".

На Славянском содовом заводе совместно с технологами НИОХИМ работал мой аспирант В.И.Грубов.

Учитывая, что к этому времени отдел взял на себя еще ряд работ, сил наших явно не хватало. Нередко дела шли по пословице: "нос вытащил, хвост увяз" и т.д.

Из новых интересных работ следует упомянуть создаваемую в Подлипках под Москвой, в организации, где работал С.П.Королев, систему автоматизации процессов измерения при продувке изделий в аэродинамических трубах. Аналогичная работа развертывалась в ЦАГИ, но без нашего участия. Её руководитель А.Д.Смирнов рассчитывал создать систему силами своего отдела, от нас требовалась лишь поставка УМШН.

Позднее, когда машина пошла в серию, предложения о проведении совместных работ посыпались, как из рога изобилия. Однако нам приходилось ограничиваться советами, консультациями. Кроме того, я организовал семинар по управляющим машинам и системам, который вскоре приобрел значение всесоюзного, пользовался очень большой популярностью - на него съезжались представители десятков городов, сотен организаций. Как результат работы семинара появился журнал "Управляющие системы и машины".

Последнее испытание

Наступил черед нового - последнего испытания УМШН, непосредственно на местах пользования. Приемку проводила та же Государственная комиссия под председательством академика А.А.Дородницына. На работу комиссии отводилось пять дней - с 15 по 20 апреля 1963 года. Комиссия решила испытать две системы - в Днепродзержинске и Николаеве. Подробностей поездок и испытаний не помню. Они прошли весьма успешно. Запомнилось одно важное обстоятельство. При встрече комиссии с директором на металлургическом заводе в Днепродзержинске, он не проявил абсолютно никакого интереса к сдаваемой системе. Ему было совершенно неинтересно слушать слова А.А.Дородницына о возможности развития работ по использованию управляющих машин на заводе. Он зевал, ежился, всем видом давая понять, что все это заводу абсолютно ни к чему и он едва терпит навязчивого академика.

В Николаеве все было наоборот. Главный инженер предприятия Иванов не оставлял комиссию ни на минуту. С гордостью показывал, что сделано и какую большую пользу принесло заводу использование ЭВМ. Четко обрисовал перспективу, которая буквально завораживала.

Помню, тогда мне подумалось: вот почему работы в Днепродзержинске развертывались с таким трудом, а в Николаеве шли, как по маслу. И впоследствии это очень сказывалось. В Николаеве вскоре был создан мощный ВЦ Министерства судостроения, который стал обеспечивать судостроительные заводы отрасли, расположенные на Украине. В Днепродзержинске в целом ряде цехов (доменный, прокатный и др.) ставились ЭВМ, создавались системы, но развертывались они медленно и работали плохо.

Что касается системы управления повалкой бессемеровского конвертора, то ее печальная судьба была предрешена с самого начала. Дело в том, что система давала эффект лишь на единичной повалке. Действительно, экономились 1-3 минуты. Казалось бы, если вся плавка (продувка) в конверторе занимает пятнадцать минут, можно увеличить количество стали, выплавленной за смену. Но не тут-то было. Бессемеровский процесс в этом цехе запускал еще известный металлург Грум Гржимайло. И с тех пор цех, практически, не реконструировался. При мне не раз мастера говорили, что если бы основатель цеха увидел, что делается в нем сейчас, он перевернулся бы в гробу... Часто, после повалки конвертора и слива стали, новый цикл по самым разным причинам задерживался. Анализ стали на содержание углерода проводился дедовским способом, занимавшим много времени, что также удлиняло время плавки, т.к. при избытке углерода приходилось делать "додувку". Датчики, разработанные К.С.Гаргером, только косвенно показывали содержание углерода в стали.

В бессемеровском цехе УМШН работала несколько лет. Были усовершенствованы датчики, алгоритмы, отремонтировано помещение, где была установлена машина, но неупорядоченность и запущенность технологического процесса не позволили получить должного эффекта. В дальнейшем, по моим сведениям, цех был кардинально реконструирован. Положительной стороной работы было то, что мы, разработчики вычислительной техники, почувствовали - для цеховых условий нужны очень надежные машины. Следует отметить и то, что на заводе появились специалисты по обслуживанию вычислительной техники, что способствовало развитию работ по ее применению в других цехах завода.

О развертывании работ на судостроительном заводе в Николаеве я уже писал. Большая заслуга в этом принадлежит В.И.Скурихину и Ю.И.Опрыско. Последний стал жителем Николаева, возглавил организованный там ВЦ Министерства судостроения.

На Славянском содовом заводе дела шли с переменным успехом. В итоге НИОХИМ перевел УМШН в режим цифрового регулятора. Мой аспирант В.И.Грубов, приехав из Славянска, сказал мне:

- Ходил по заводу и оглядывался, как бы кто камнем в спину не запустил (он был участником работ с НИОХИМ). Карбоколонна теперь управляется машиной, аппаратчикам нечего делать, остались без работы, вот и злятся.

В Подлипках система автоматизации испытаний в аэродинамической трубе была создана достаточно быстро и работала эффективно. Через два или три года она была существенно модернизирована. От нас участвовали В.Египко, В.Александров, А.Мизернюк, А.Палагин и др., от Подлипок - Л.Прошлецов.

Незаживающая рана

15 декабря 1988 г. Сегодня приедет Коля (младший сын) и увезет меня домой после 106 дней лечения. Так надолго я еще ни разу не отлучался от своей семьи.

Малиновский Лев Николаевич

45 лет назад в этот день погиб Лева - Лев Николаевич Малиновский, мой старший брат. Он был танкистом, командиром Т-34. Это - страшная на войне должность. Пожалуй, самая тяжелая. Танки шли впереди. Их бомбила авиация, подбивали орудия, увечили противотанковые мины. Потери у танкистов в дни больших боев были больше, чем в пехоте. Часто они гибли заживо сожженные прямо в танке - выбраться из мгновенно охваченной огнем машины помогало только чудо.

От каждого выстрела танковой пушки пространство внутри танка заполнялось пороховой гарью. От удара болванок по броне ее внутреннее покрытие откалывалось и осколки поражали экипаж. Звуки выстрелов били молотом по голове.

Родители сообщили мне о похоронке на Леву через 4 месяца.

"Незаживающая рана кровоточит" - писал отец мне на фронт. У меня она кровоточит до сих пор. Я очень любил брата - он был весь в отца: почти 2-метрового роста, добрый до бесконечности, мастер на все руки. Сколько раз защищал он меня в мальчишестве, когда дело доходило до драки. Погиб, прожив 24 года и 13 дней. Говорят, дети, похожие на отцов - несчастливы. Так и получилось. Во мне больше материнских черт. Отцовские проступают сейчас, со временем.

Отец и мать любили и берегли друг друга, очень любили нас, детей. Судьба обошлась с ними жестоко. Первенец Костя умер от скарлатины, не прожив 2-х лет. Следующий сын - Лева - погиб на войне. Елена, родившаяся после меня, окончившая институт в тяжелые годы войны, защитившая через несколько лет кандидатскую диссертацию, умерла мученической смертью на руках у матери в феврале 1958 года от саркомы грудины. Ушла из жизни за месяц. Сохранилась тетрадь, где она писала то, что хотела сказать папе, маме, мне. Говорить не могла.

Отец с матерью обо мне в те военные годы много думали, переживали. В то же время отец (еще до гибели Левы) очень гордился тем, что Леву наградили, намекал в письмах, что мне пора бы заиметь орден. А ведь если бы наша семья в 1936 году не переехала из Родников в Иваново, судьба отца и наша могла круто измениться: многих учителей - товарищей отца по Родниковской школе - в 1937 арестовали, сослали, расстреляли. Был ли его переезд в Иваново сознательным шагом? Не думаю. Просто он думал о нас, детях, которым вскоре надо было поступать в институт. В Родниках, кроме школ, учебных заведений не было.

В Иваново его спасла случайная встреча со своим бывшим учеником. За год до смерти он рассказал мне, что сразу после переезда его вызвали в КГБ. Человек, к которому он пришел, посмотрев на него, спросил: "Николай Васильевич, это Вы?" - и тихо добавил: "Идите домой и никому не говорите, что были у меня!". Бывший ученик имел мужество спасти своего учителя!

15 февраля 1989 г. Уже два месяца я дома и не веду записей. Привыкаю к человеческой жизни - дома, на улице, на работе. Процесс восстановления очень медленный. "Нужна строжайшая постепенность", - сказал мне встретившийся на улице Н.М.Амосов. Не так просто противостоять слабости тела. Иногда становилось противно до предела. Казалось - уже и не выкарабкаюсь. Помогли жена, дети - своей верой в меня, своей любовью, внимательным отношением. Радовали письма однополчан, - все они как один писали: держись, не сдавайся, ты же можешь взять себя в руки, побороть болезнь. Когда стал появляться на работе - тоже почувствовал поддержку, понимание, стремление всемерно помочь.

Выходит, надо поправляться во что бы то ни стало!

* * *

Дела с серийным выпуском УМШН после приемки ее Госкомиссией пошли на поправку. Директор завода М.З.Котляревский принял все меры к тому, чтобы технология изготовления улучшилась. Цех заработал в полную силу. Потребители брали машины нарасхват. Выступая на городском партийном активе, который вела секретарь КПУ(б) О.И.Иващенко, В.М.Глушков увлекательно рассказал о том, что может дать вычислительная техника промышленности, и посетовал, что УМШН выпускаются малым количеством. Это было услышано. В период совнархозов решать хозяйственные вопросы республике было легче. Котляревскому было дано задание построить завод вычислительной управляющей техники (ВУМ). Беспрецедентная энергия этого человека сделала свое дело: за короткий срок (3 года) завод был построен и стал выпускать "Днепры". Так "окрестила" Ольга Ильинична нашу УМШН.

После моего ухода с должности заместителя директора я продолжал заведовать отделом управляющих машин. Возможности развивать исследования резко сузились. Главное - уменьшилась связь с внешним миром. Письма, предложения о проведении новых работ, попадали теперь не ко мне, а к новому заместителю Б.Б.Тимофееву. В свое время я принимал его на работу. Став заместителем директора, имея наглядный урок, он старался делать все так, чтобы не вызвать недовольство Виктора Михайловича. Тем не менее, при организации Института кибернетики в 1962 г., заместителем директора по науке стал А.А.Стогний, а Б.Б.Тимофеев стал директором Института автоматики Госплана УССР.

Организованный мной в 1962 г. ежегодно проводимый всесоюзный семинар "Управляющие машины и системы" неуклонно привлекал все возрастающее количество организаций, применяющих и собирающихся применять управляющие машины, в первую очередь УМШН "Днепр" в системах управления технологическими процессами и сложными экспериментами. В 1968 и 1969 гг. в семинарах участвовали около 200 научных, проектно-конструкторских и промышленных предприятий из большинства республик бывшего Советского Союза. Тематика семинаров включала около 100 докладов, и они существенно способствовали координации проводимых работ и обмену опытом в этой важной области. Труды семинара издавались и рассылались участникам.

По отношению к Виктору Михайловичу я старался вести себя так, как будто ничего не случилось и делал все возможное, чтобы работы по применениям УМШН "Днепр" в промышленности, шли успешно.

Докторская диссертация

В конце 1962 года Виктор Михайлович предложил мне подготовить диссертацию на соискание ученой степени доктора технических наук по совокупности выполненных и опубликованных работ, связанных с созданием и применением УМШН "Днепр". Я решил дополнить помещенные в различных журналах мои статьи книгой. Она вышла через год под названием "Цифровые управляющие машины и автоматизация производства". Рецензия на книгу была написана В.М.Глушковым.

Два фрагмента из нее (первые и последние абзацы рецензии) я решил поместить, поскольку в них он отмечает мою роль в создании УМШН "Днепр" и дает оценку книги.


Борис Николаевич Малиновский

"...Монография представляет собой первую в отечественной литературе попытку систематизировать материал в области универсальных управляющих электронных цифровых машин и их применения для автоматизации производственных процессов.

В монографии обобщается большой опыт, полученный коллективом Института кибернетики АН УССР в процессе создания управляющей машины широкого назначения УМШН "Днепр" и автоматизации на ее основе ряда процессов в металлургии, химии и машиностроении.

Во всех этих работах автор монографии принимал деятельное участие, будучи руководителем самых ответственных участков работы.

...Актуальность и научная значимость содержащегося в книге материала столь велика, что ее, безусловно, следует опубликовать и притом возможно быстрее, поскольку это может оказать большую помощь в деле автоматизации нашего народного хозяйства и внедрения управляющих машин.

Поэтому мне кажется, следует пойти на немедленную публикацию книги, не требуя от автора переделок для устранения указанных недостатков, так как подобные переделки сильно затянули бы издание, что при нынешних темпах развития технической кибернетики было бы крайне нежелательно.

Отдельные мелкие недочеты типа описок и недоговоренностей, имеющиеся в книге, должны быть устранены в процессе ее редактирования."


Остальная часть рецензии посвящена краткому изложению содержания книги - общим принципам построения управляющих машин, характеристике зарубежной техники описанию УМШН "Днепр", особенностям алгоритмизации производственных процессов, трем примерам применения машины в системах управления промышленного назначения

Несколько фрагментов из реферата моей докторской диссертации "Разработка, исследование и внедрение в промышленность цифровой управляющей машины широкого назначения УМШН "Днепр" даны в Приложении 1.

Защита диссертации состоялась в январе 1964 года.

Из стенограммы заседания совета:

"Председатель: Слово предоставляется академику Глушкову Виктору Михайловичу.

Академик Глушков: Здесь в отзыве профессора Темникова подчеркивалась моя заслуга в разработке машины. Поэтому я хочу прежде всего сказать, что, хотя формально мы вдвоем с Борисом Николаевичем руководили этой темой, но фактически девять десятых (если не больше) работы, особенно на заключительном этапе, выполнено Борисом Николаевичем. Поэтому все то хорошее, что здесь говорится в адрес машины УМШН, можно с полным правом приписать прежде всего ему.

...Кибернетика начинается там, где кончаются разговоры и начинается дело. ...В этом смысле работа Б.Н.Малиновского в очень большой степени способствует тому, чтобы кибернетика, действительно, стала на службу нашему народному хозяйству, на службу нашему народу.

Недаром мы здесь заслушали 43 отзыва организаций. Люди в самых разных концах страны интересуются этой работой, используют так или иначе эти идеи, саму машину. Работа эта имеет еще то значение, что она вызвала к жизни очень большое количество новых разработок. В 1957 году, когда разработка начиналась, было очень много скепсиса по этому поводу. Всегда даже очень хорошую идею вначале легко погубить, -а скептиков было хоть отбавляй.

... То, что довели все-таки дело до конца и внедрили машину в производство, - это очень большая заслуга.

"...В самом начале, когда такая разработка была предпринята, говорили, что тут сравнительно небольшой коллектив, не имевший - за небольшим исключением - опыта в проектировании электронных вычислительных машин, и он просто не способен справиться с такой задачей. Указывали на примеры различных организаций, где созданием машин занимались коллективы в полторы-две тысячи человек, где имелись мощные подсобные предприятия и т.д. И тем не менее, эта работа была выполнена сравнительно маленьким коллективом.

Если бы здесь присваивалось звание не только доктора технических наук, а, скажем. Героя Социалистического Труда, за это можно было бы смело голосовать, потому что лишь при крайнем напряжении сил можно выполнить такой огромный объем работы. Чтобы люди, далекие от вычислительной техники, могли себе это представить, можно сказать, что одних чертежей больше по весу, чем весит сама машина. Это колоссальный объем работы. Из этого материала можно было бы выкроить еще не одну докторскую и кандидатскую диссертации.

И я думаю, что выражу общее впечатление, если в заключение скажу: вне всякого сомнения, такая работа, как эта, огромная по своему народнохозяйственному значению, важная и очень глубокая по своему научному уровню и вместе с тем потребовавшая, действительно, колоссальных усилий и напряжения, заслуживает самой высокой оценки во всех отношениях, в частности - присуждения ее автору и руководителю ученой степени доктора технических наук".

Опередили время

Через несколько месяцев после защиты (но ВАК еще не закончил рассмотрение моего дела), когда казалось, что взаимоотношения, сложившиеся в первые годы работы с Виктором Михайловичем восстановились, он вдруг предложил выдвинуть коллектив сотрудников института, участвовавших в создании "Днепра", на Ленинскую премию (В.М.Глушков, Б.Н.Малиновский, Г.А.Михайлов, Н.Н.Павлов, А.Г.Кухарчук, Ф.Н.Зыков, И.Д.Войтович и др.). Г.А.Михайлов, Н.Н.Павлов и я сказали Виктору Михайловичу, что представлять работу по "Днепру" к премии преждевременно, надо обобщить опыт применения машины. (К тому же на Ленинскую премию по инициативе академика А.А.Дородницина был выдвинут цикл работ по теории цифровых автоматов В.М.Глушкова, и мы посчитали, что две премии от института не пройдут.) Но он категорически возразил, даже рассердился.

- Я считал Вас друзьями, - сказал он. - Но если Вы против моего предложения, то я буду для Вас только директором!

Когда материалы по премии были нами подготовлены, Виктор Михайлович добавил к ним записку в адрес Комитета по Ленинским премиям, отметив, что он выдвигается по двум работам, но считает, что его вклад в теорию цифровых автоматов более существенен, поэтому просит снять свою кандидатуру из числа претендентов на вторую премию. Во время обсуждения на Комитете академик А.А.Дородницын, чтобы поддержать В.М.Глушкова, сослался на записку и подчеркнул, что он выдвигался по двум работам.

Ленинская премия была присуждена только В.М.Глушкову (1964 год). Мы поздравили Виктора Михайловича с высокой наградой. В свою очередь, рассчитывали, что через год накопившийся опыт использования "Днепра" на различных предприятиях и успешный серийный выпуск машины, позволит повторить представление работы на Ленинскую премию. Для этого в состав коллектива разработчиков были включены сотрудники Киевского завода вычислительных и управляющих машин, участвовавших в освоении серийного выпуска и модернизации машины. Виктора Михайловича в списке претендентов на премию, естественно, не было, но он поддержал вторичное выдвижение работы.

Публикация в "Известиях" списка работ, представленных к премии, в том числе нашей, обнадежила, но радоваться было рано.

На беду, Комитет по Ленинским премиям направил материалы по УМШН "Днепр" на рецензию специалисту по аналоговым вычислительным машинам, ярому противнику цифровой техники (сейчас он живет в США, фамилии называть не буду, дело прошлое).

Получив "разгромный" отзыв, Комитет отклонил работу и на этот раз. Лет через восемь-десять после этих событий М.В.Келдыш, возглавлявший Комитет по Ленинским премиям в 1960-е годы, сказал В.М.Глушкову:

- Тогда мы не поняли значения проделанной Вашим институтом работы. Вы опередили время13.

Думаю, что М.В.Келдыш был совершенно прав. Созданная позднее в Ленинграде управляющая машина "УМ-1 НХ" получила Государственную премию, хотя ее параметры и круг применений были уже, чем для УМШН "Днепр".

В последующие годы мной был выполнен целый ряд других научных исследований, имеющих большое практическое значение. В их числе были и такие, что принесли награды - ордена и премии. И все-таки самим дорогим для меня остается "героический период нашего развития"14. Память об этих годах сохранится на долго и не только у меня. Первенец управляющих машин УМШН "Днепр" навечно стал экспонатом Государственного политехнического музея в Москве.

Отделение кибернетической техники

После ухода Г.Е.Пухова, став руководителем отделения кибернетической техники, я стал участником проводимых В.М.Глушковым рабочих совещаний, связанных с решением текущих задач, возникающих перед институтом, внимательно выслушивал его выступления на общих собраниях, ученых советах института, и кроме того, достаточно регулярно встречался с ним и сообщал ему об основных результатах работы отделения.

Комментариев по поводу наших исследований у него, как правило, не возникало. Объяснение этому я нахожу в том, что Виктор Михайлович сориентировал свой отдел цифровых автоматов15 на тесное сотрудничество с СКБ института и всемерно содействовал укреплению последнего, поставив целью силами СКБ обеспечить разработку и проектирование средств вычислительной техники. Благодаря большой помощи быстро растущего коллектива СКБ, это удалось сделать. Появились ЭВМ для инженерных расчетов ("Промінь", МИР-1, МИР-2, МИР-3), целый ряд бортовых ЭВМ, специализированных и программируемых клавишных ЭВМ, наконец, венец творчества Виктора Михайловича - две высокопроизводительных макроконвейерных системы (завершенных уже без него).

Помощь СКБ нашему отделению была явно недостаточна, из-за чего мы были вынуждены ориентироваться на совместные работы с отраслевыми СКБ, что, кстати, существенно ускоряло и помогало развитию работ. Получилось как по пословице - нет худа без добра! Отделение получило возможность быстро передавать свои разработки для промышленного выпуска и использования, в частности организациями Министерства электронной промышленности, Министерства промышленности средств связи СССР, организациями АН УССР. Это позволило отделению первым в Украине освоить средства цифровой техники IV поколения и осуществить их крупномасштабное использование в целой промышленной отрасли средств связи, в АН УССР и др.

Я старался всеми силами обеспечить целеустремленную и эффективную работу отделения. Раз в месяц проводил заседания ученого совета, время от времени созывал совещания заведующих отделами. Регулярно работали научные семинары в отделах.

В 1965 г. в отделении был один доктор наук, в 1975 - пять, в 1984 г. - уже пятнадцать докторов и 40 кандидатов наук. Отделение включало 10 отделов (Войтовича, Тозони, Египко, Забары, Коваля, Лучука, Малиновского, Палагина, Тарасова, Яковлева), а также три лаборатории (Л.Б.Малиновского, Пархановой, Семотюка). В них работали пятьсот сотрудников. В 1986 г. в отделении успешно прошла конференция по новым поколениям ЭВМ (IV и V поколения). К сожалению, в 90-е годы произошли большие негативные изменения. В отделении вдвое уменьшилось количество сотрудников, были упразднены ряд отделов. Сократилась научная тематика. Лишь сейчас - с начала 2000 г. - начались существенные положительные изменения.

Не скрою, что будучи заведующим отделом управляющих машин я уделял коллективу моего отдела очень много внимания. И он стал самым мощным по составу кадров, а главное, по результатам работы. Со временем созданные в отделе лаборатории переросли в отделы по ряду направлений исследований, начатых в отделе. Заведующими отделов стали В.М.Египко, А.В.Палагин, Ю.С.Яковлев, ранее руководившие лабораториями.

Термин "кибернетическая техника" (КТ), утвердился в 1978 году. В "Энциклопедии кибернетики", изданной в 1976 г., этот термин еще не упоминался. В отличие от вычислительной техники (ВТ), КТ рассматривалась мной в основном как важное направление в науке и технике, связанное с задачей создания технических средств для построения управляющих, измерительных, контролирующих, автоматических и автоматизированных систем и приборов с использованием ЭВМ. Предшествовавшая ей техническая кибернетика была направлена не на создание технических средств, а на разработку теории систем управления, то есть стала дальнейшим развитием научных основ автоматического управления.

Возникновению КТ послужили создание и многочисленные применения УМШН "Днепр". В дальнейшем отделение кибернетической техники стало заниматься разработкой не только управляющих вычислительных машин и специализированных вычислительных устройств, но и средств передачи информации, средств общения оператора с системами управления, а также вопросами их применения для управления различными процессами, автоматизации сложных экспериментов и измерительных приборов.

Появление КТ было объективно обусловлено возникшими и быстро растущими потребностями в средствах автоматизации, стремлением иметь эффективные, максимально дешевые, надежные, удобные в эксплуатации технические средства для построения автоматических и автоматизированных систем в различных областях народного хозяйства, науки и техники, в военном деле, в приборостроении, решающих задачи, весьма далекие от тех, которые решаются обычной ВТ в вычислительных центрах или с помощью персональных и других вычислительных средств. Основой КТ, рожденной в недрах ВТ, явились также автоматика, телемеханика, автоматическое управление, измерительная техника (ИТ) - на их базе КТ обрела самостоятельность.

Движущей силой развития ВТ явилась возрастающая потребность в вычислениях (самых разнообразных) в науке и технике. Отсюда и совершенствование средств ВТ пошло по линии создания мощных универсальных ЭВМ, ЭВМ для инженерно-технических расчетов, терминальных ЭВМ для вычислительных систем коллективного пользования, а также по линии развития ВТ для индивидуального пользования инженерами, студентами, школьниками, администраторами и др. Основные требования к средствам ВТ - это возможно более высокая производительность, удобство в обслуживании как больших коллективов-потребителей ВТ, так и отдельных пользователей, простота общения человека с машиной. ВТ, как известно, создается для использования ее человеком в качестве мощного вычислительного инструмента и средства автоматизации интеллектуальной деятельности.

Движущей силой развития КТ стало стремление автоматизировать различные технологические и измерительные процессы, оперативное управление производством, управление энергетическими, транспортными и другими объектами, в том числе в сфере вооружения и в космосе (процессы распознавания и т.д.) с целью исключения человека из области контроля и управления этими процессами. В таких применениях выполнение вычислений является лишь только частью общего комплекса информационных процессов, подлежащих автоматизации. В связи с этим ЭВМ, хотя и выполняют роль центральной интеллектуальной части систем, но уже не являются единственным средством для их построения. Для этого нужны также средства автоматического обмена информацией между объектами и ЭВМ, передачи информации (как цифровой, так и аналоговой) на расстояние, отображения хода процесса оператору, вмешательства оператора в процессы и др. Таким образом, состав средств КТ оказался значительно шире, чем средств собственно ВТ. Для некоторых применений доля средств ВТ вообще незначительна по сравнению с большим объемом другой аппаратуры такой, например, как средства связи с объектом.

Помимо всего, к вычислительным средствам, входящим в состав средств КТ, возникли свои, особые требования. Высокая скорость выполнения вычислительных операций в ряде случаев перестала быть основным критерием их качества. Если он и задается, то, как правило, дополняется целым рядом других требований по оперативности обработки, стоимости, размерам аппаратуры, надежности и др. Появились особые требования к организации вычислительного процесса. Главным стали требование обработки информации в реальном масштабе времени, циклическое повторение одних и тех же программ, только с различными начальными условиями, ориентация вычислительных средств на определенные классы вычислений и др. Возможны случаи, требующие сверхвысокой скорости вычислений для определенных групп применений и т.д. Вычислительные средства в кибернетических системах часто требовалось рассредоточить, исходя из специфики автоматизируемого процесса, при этом возникла необходимость в построении распределенных иерархических, однородных, кольцевых и других вычислительных структур. Помимо алгоритмической универсальности (в определенных пределах, определяемых классами применений), от вычислительных средств, входящих в состав КТ, потребовалась системная универсальность (в рамках намеченных применений), что внесло свои особенности в принципы ее построения (модульность, интерфейсы для подключения устройств связи с объектом (УСО) и др.).

Математическое обеспечение средств КТ, также имеет определенные особенности (стандартные программы и языки, ориентированные на области применений, жесткие программы, подготовка программ на универсальных ЭВМ, схемная реализация программ, усеченная операционная система и др.).

Подробная хроника результатов исследований, выполненных в бывшей лаборатории С.А.Лебедева в 1952-1956 гг., в технических отделах ВЦ АН УССР в 1957-1961 гг. и в отделении кибернетической техники в 1962-1992 годах, фамилии основных авторов выполненных работ, названия организаций, где эти результаты использовались, а также соответствующие публикации о них, даны в Приложении 2.

Журнал "Управляющие системы и машины"

На очередном Всесоюзном семинаре по управляющим машинам и системам в 1969 г. мной был поднят вопрос о необходимости издания в стране научно-практического журнала по тематике управляющих машин и систем, что нашло горячую поддержку. Научно-теоретический журнал "Кибернетика", в котором главным редактором был В.М.Глушков, не подходил для подобных публикаций. В.М.Глушков весьма скептически отнесся к моему предложению, но возражать не стал. Я проявил настойчивость, съездил в Москву, где меня поддержал академик секретарь отделения механики и процессов управления АН СССР академик Б.Н.Петров. И в 1970 г. вышло постановление Бюро отделения механики и процессов управления АН СССР о создании всесоюзного журнала под названием "Управляющие машины и системы".


Академия наук СССР
Бюро отделения механики и процессов управления
Постановление
(протокол №21 от 20 января 1970 г.))

Об организации нового журнала
"Управляющие машины и системы" в АН УССР.
Сообщение члена-корреспондента АН СССР
Г.С.Поспелова.

...Бюро Отделения механики и процессов управления АН СССР постановляет:

1. Поддержать ходатайство АН УССР об организации журнала "Управляющие машины и системы" со следующей тематикой:

а) теория и методы построения управляющих машин и систем;

б) применение средств системотехники для автоматизации объектов и контроля сложных физических процессов;

в) методы автоматизации технологических процессов и математическое обеспечение систем контроля и управления;

г) опыт использования управляющих машин и систем в СССР и за рубежом;

д) экономическая эффективность использования управляющих машин и систем;

е) информационный раздел.

п/п Академика-секретаря Отделения механики
и процессов управления АН СССР
академик   Б.Н.Петров
Ученый секретарь   П.Н.Попович

Как видно, из шести пунктов постановления четыре касаются тематики управляющих машин и лишь один, причем косвенно - управляющих систем.

Издание журнала было поручено Институту кибернетики АН УССР, что подтверждало признание ведущей роли института в республике и в стране в области управляющих машин. Когда постановление пришло в Президиум АН УССР, оно попало к заведующему редакционно-издательским отделом М.М.Оноприенко. Я ранее не говорил с ним по вопросу издания журнала, и, вероятно, он ничего не знал обо мне. Он принес постановление В.М.Глушкову, предложив, одновременно, его кандидатуру в качестве главного редактора журнала, а свою - ответственного секретаря журнала. Виктор Михайлович вызвал меня и спросил: - Вы не возражаете, что я буду главным редактором журнала? Откровенно говоря, задумывая журнал, я сам рассчитывал на эту роль. Возможно, так и было бы, если бы М.М.Оноприенко не поторопился со своим предложением. Зная Виктора Михайловича, я возражать не стал.

В.М.Глушков изменил название журнала, хотя новое название "Управляющие системы и машины" существенно меняло суть дела, акцент был поставлен не на технику, а системы. Как известно, журнал существует до сих пор. Главным редактором после В.М.Глушкова был В.И.Скурихин, а в настоящее время В.И.Гриценко. Первые несколько лет в числе членов редколлегии был и я. Но, по существу, я остался в стороне от дальнейшего развития журнала, интерес к нему у меня постепенно был утрачен.

Хотел бы отдать должное Михаилу Михайловичу Оноприенко. Он взял на себя непосильную ношу по становлению и оформлению журнала и, как говорят, сгорел на работе. Быстро освоив автоматизированную систему редактирования "Вентура", он внимательнейшим образом редактировал все статьи, включая помещенные в них схемы, графики и др. Работал буквально день и ночь, не считаясь со здоровьем, трудностями в семье, тратя время и силы на сбор статей и внешних рецензий, на материальное обеспечение и организацию подписки на журнал. Его вдохновенный труд, умелое использование авторитета В.М.Глушкова, уже через несколько лет вдохнули (и надолго!) жизнь в журнал, сделали его известным в бывшем Советском Союзе журналом в основном системотехнического профиля. К сожалению, своим, не имеющим меры трудом М.М.Оноприенко подорвал свое здоровье и его не стало...

Первые уникальные цифровые автоматизированные системы для испытания космической техники

Эти системы появились в связи с развитием ракетной техники. Знакомство автора с ракетами произошло на войне. Это случилось в грозном октябре 1941 г., когда наша воинская часть находилась под Калинином (теперь Тверь). Тогда, хорошо известные ракетные установки "Катюша", назывались "мясорубками". Их появление подняло настроение фронтовиков - есть еще у нас кое-что получше, чем у фашистов. Потом, года через два, появились "Ванюши" - мощные ракеты, оставляющие при взрыве воронку, как от 500-килограммовой авиационной бомбы. Запомнилось, как под залпы "Катюш" мы встречали новый, 1943 г. на Северо-западном фронте. Только что завершился разгром гитлеровцев под Сталинградом. Ровно в полночь "заиграли" наши "Катюши". До сих пор не могу забыть ночное небо, расчерченное огненными трассами ракет. Немецкая передовая, охваченная взрывами, молчала. Годом раньше я случайно сам попал под залп "Катюш", так что мне было понятно, что чувствовали в ту новогоднюю ночь гитлеровцы.

Вторичное знакомство с ракетной техникой произошло двадцать лет спустя. В середине 1960-х годов в Институт кибернетики АН УССР приехала группа сотрудников лаборатории измерений цеха испытаний ракетных двигателей Днепропетровского южного машиностроительного завода (ЮМЗ) Министерства общего машиностроения СССР. Они обратились с просьбой помочь автоматизировать процесс съема и обработки данных при испытании ракетных двигателей. Выяснилось, что испытания производятся на специальном стенде. Ракетный двигатель прочно закрепляется на мощном фундаменте. После пуска многочисленные датчики, установленные на двигателе, подают сигналы на десятки стрелочных измерительных приборов, занимающих целую стену в лаборатории. Чтобы зафиксировать показания, производится фотографирование этой стены через определенные интервалы времени. Потом сотрудники лаборатории по фотоснимкам определяют показания приборов и определяют величины сигналов, поступающих с датчиков во время испытаний. Последующая обработка результатов измерений - еще несколько недель работы.

Ранее в 1961-1964 гг. отдел управляющих машин разработал и сдал в эксплуатацию автоматизированную систему испытаний головки ракеты на термоустойчивость в одной из организаций космического центра в подмосковных Подлипках. Для этого мы использовали разработанную в отделе и выпускаемую в Киеве на Заводе вычислительных и управляющих машин ЭВМ "Днепр", имеющую устройство связи с объектом. Оно позволяло автоматически опрашивать и вводить в машину показания датчиков, а это давало возможность сразу же осуществлять обработку результатов измерений, показывающих термоустойчивость испытуемой головки ракеты. Перед началом работы нас познакомили с испытательным стендом. Это был невысокий и не очень большой по диаметру железобетонный бункер, где помещалась головка ракеты. Мощные вентиляторы создавали в нем плотный поток воздуха, имитирующий вхождение головки в земную атмосферу. Бункер имел смотровое окно, через которое можно было наблюдать раскаленную докрасна головку ракеты. Зрелище, а особенно рев воздушного потока, оставляли сильное впечатление. Задача автоматизации измерений для этого случая оказалась достаточно простой, поскольку датчики были однотипны, их было не много, а алгоритм обработки подготовили сами испытатели.

В новой задаче всё обстояло значительно сложнее. Очень много датчиков с различными сигналами на выходе - пневматическими, электрическими, частотными и другими. Алгоритм обработки из двух частей: экспресс анализ и окончательная обработка. Да и сам испытательный стенд был значительно более впечатляющий. Он размещался в огромном железобетонном здании, без окон, напоминающем по форме гигантский опрокинутый стакан. Когда на стенде запускался двигатель, его мощный гул был хорошо слышен, несмотря на толщину стен.

Два года мой отдел управляющих машин (В.М.Египко, В.Б.Реутов, Н.С.Сташкова, Т.Ф.Слободянюк и др.) и сотрудники измерительной лаборатории завода разрабатывали и отлаживали систему автоматизации измерений и обработки данных испытуемых ракетных двигателей, и она, в конце концов, заработала.

Это имело большое значение - существенно ускорялся и упрощался процесс проверки двигателей. По предложению заводчан руководителя работы - автора книги, включили в состав претендентов на Государственную премию Украины. В 1977 г. я стал лауреатом Государственной премии Украины. О сути работы не сообщалось, поскольку тогда материалы о созданной системе были секретными.

На этом мое знакомство с ракетной областью не закончилось. В конце 1970-х годов отдел управляющих машин вместе с СКБ института развернул работу по созданию автоматизированной системы для стенда, имитирующего космос, с целью испытания космического корабля "Буран" и другой космической техники. На этот раз система оказалась еще более сложной. Помимо измерений, надо было осуществлять управление искусственным "солнцем", положением испытуемого объекта на стенде и другими устройствами, имитирующими условия космоса. Как всегда работа началась с ознакомления с "объектом автоматизации". Стенд размещался в железобетонном корпусе, высотой, примерно, в 10-ти этажный дом, на территории предприятия, расположенном в подмосковном лесу. Внутри корпуса перекрытий не было, имелись лишь подобия балконов, на которые ставилось оборудование, необходимое для имитации космоса и проведения испытаний. Создание системы, состоящей на этот раз из многих ЭВМ, потребовало несколько лет напряженного труда СКБ Института кибернетики НАН Украины, которому была передана эта работа (она выполнялась под руководством к.т.н. А.А.Тимашова). В итоге была создана уникальная испытательная система. Подобная система была создана только в США.

Первое, что поражало при знакомстве с предприятиями, выпускающими ракетную технику, - это их производственная мощь. В свое время, когда мне пришлось быть на студенческой производственной практике на автомобильном заводе в Нижнем Новгороде (тогда Горьком) автогигант произвел на меня впечатление города, застроенного огромными зданиями - цехами, разделенными широкими проездами - настоящими улицами. Точно такое же впечатление сложилось и при первом посещении ЮМЗ. И, как я узнал позднее, не случайно. Об этом и истории создания и развития ЮМЗ рассказано в книге "Днепровский ракетно-космический центр" (авторы В.Паппо-Корыстин, В.Платонов, В.Пащенко. Изд. ПО "Южный машиностроительный завод. КБ "Южное" им. М.К.Янгеля, 1994).

Оказывается, завод вначале создавался как автомобильный - для выпуска грузовых машин. Строительство началось вскоре после освобождения Днепропетровска от немецко-фашистских захватчиков. Война еще не закончилась, автомобильный гигант рождался в невероятно трудных условиях. Через пять лет он уже выпустил опытную партию мощных грузовиков марки ДАЗ, показавших прекрасные эксплуатационные качества.

Начавшаяся "холодная война" резко изменила судьбу завода - его перепрофилировали на выпуск ракет. Всего через год (!) изготовленные заводом первые серийные ракеты были отправлены для испытания на полигон Капустин Яр. За этими немногими словами стоит беспрецедентно огромный и напряженный труд коллектива завода и его руководителей. Но именно так работали в первые десятилетия после Великой Отечественной войны, именно тогда создавались стиль и традиции работы огромного коллектива, позволившие ему стать создателем четырех поколений ракетных комплексов, ставших основой могущества Советского Союза, обеспечивших стратегический паритет с США.

Ракетный комплекс 3-36М2 (15А18М, известный на западе как СС-18 "Сатана"), составляющий главную мощь Ракетных войск стратегического назначения СССР, и по своим характеристикам не имеющий аналогов в практике мирового боевого ракетостроения, поставил последнюю точку в истории "холодной войны", подтолкнул противостоящие стороны к подписанию договора об ограничении стратегических вооружений. Свою, пусть не очень большую лепту - по сравнению с грандиозным общим объемом работ - вписало и отделение кибернетической техники Института кибернетики АН УССР.

Семнадцать лет в Совете по автоматизации научных исследований при Президиуме АН УССР

Совет был создан постановлением Президиума АН УССР №398 от 17 декабря 1970 года. Основной задачей Совета ставилось всемерное содействие организациям Академии работам по автоматизации научных исследований и координация этих работ.

Сейчас трудно представить, что в то время работы по автоматизации научных физических экспериментов только начинались. Исключением были Институт ядерных исследований и Институт физиологии им. А.А.Богомольца.

По предложению председателя Совета (им выбрали меня) Совет наметил в качестве базовых по автоматизации три института - Проблем прочности. Геохимии и физики минералов, Проблем онкологии. Совместными усилиями отделения кибернетической техники Института кибернетики, сотрудников базовых институтов и Совета было проведено обстоятельное обследование лабораторий на предмет выявления экспериментальных исследований, подлежащих автоматизации, разработаны детальные технические проекты автоматизированных систем на базе ЭВМ (в основном УМШН "Днепр" и мини-ЭВМ "М-180"). На их основе были созданы первые опытные системы автоматизации научных исследований. Поставленная Президиумом АН УССР задача была полностью выполнена. Этому не мало способствовал сам Президиум, обеспечивший финансирование работ и контроль намеченных планов.

Фонд автоматизации научных исследований в 1977 г. составлял 300 тысяч рублей, в 1972-1976 годах - около 600 тысяч рублей в год. Всего за время существования Совета было израсходовано 3,3 млн. рублей.

В дальнейшем в число базовых институтов были включены Институт электросварки им. Е.О.Патона и Институт физиологии им. А.А.Богомольца.

В течение почти 17 лет, когда я был председателем Совета, работы в области автоматизации научных исследований существенно расширились. Совет имел в своем составе три секции: техническую, математическую и медико-биологическую. В Совет входили 41 человек из них: членов-корреспондентов - 4, докторов наук - 12, кандидатов наук - 17. В Совете были представлены 20 организаций. Совет провел несколько выездных заседаний (во Львове, Харькове и др.), что способствовало развитию работ в регионах. В составе Совета активно работали А.В.Махиборода (ученый секретарь), члены: В.М.Египко, В.Г.Николаев, В.Н.Старков, Н.В.Подола, Н.И.Алишов и многие др. Президиум АН УССР ежегодно заслушивал отчеты Совета о проделанной работе и планы на каждый следующий год, жестко контролировал расходование выделенных средств.

Помню, на заседаниях Президиума мне приходилось немало поволноваться, поскольку сам Б.Е.Патон внимательнейшим образом вникал в работу Совета и не упускал возможности высказать критические замечания по поводу планируемых Советом работ. В 1975 году Советом был организован Первый Всесоюзный симпозиум по автоматизации научных исследований. В 1976 году - Первое Всесоюзное совещание по автоматизации научных исследований в ядерной физике. Открыта новая рубрика в журнале "Управляющие системы и машины", посвященная автоматизации научных исследований и подготовлен спецвыпуск журнала. Под руководством Совета действовали проблемно-методологические семинары и издавались сборники трудов семинаров.

В итоге в институтах Академии за время работы Совета усилиями в первую очередь самих институтов, Института кибернетики - головного по автоматизации научных исследований, Совета по АНИ при Президиуме АН УССР были созданы 196 систем автоматизации научных исследований с использованием средств цифровой вычислительной техники, в том числе 158 систем автоматизации научного эксперимента, 32 системы автоматизации проектно-конструкторских работ, 6 систем организационного назначения16.

По предложению Совета по автоматизации научных исследований при Президиуме АН УССР 9 декабря 1977 г. в Киеве состоялось выездное заседание Бюро Совета по автоматизации научных исследований при Президиуме АН СССР. В принятом решении была дана высокая оценка деятельности нашего Совета и Президиума АН УССР. И что очень важно - она была дана со стороны, причем самым авторитетным в стране научным Советом.

У меня хранятся копии многочисленных документов, связанных с работой Совета: годовые отчеты и планы работ на последующие годы; протоколы заседаний Совета; концепция автоматизации научных исследований для организаций АН УССР, описания систем автоматизации, подготовленные к публикации (но так и не опубликованные); материалы о проведенных в эти годы конференциях по автоматизации научных исследований; журналы с основополагающими статьями о системах автоматизации научных исследований в ряде институтов Академии; кинофильм о достижениях Академии в этой области и др.

Можно было бы обработать эти материалы и получить полную и объективную картину работы Совета, в том числе его руководителя. Но, думаю, в этом нет смысла. Совет делом доказал свою работоспособность. Появление персональных ЭВМ также не застало специалистов по автоматизации научных исследований врасплох. Наоборот - работы ускорились и расширились. И в этом также не малая заслуга Совета, отделения кибернетической техники, Института кибернетики в целом. И это - главное.

И все-таки не всегда работа шла успешно и гладко. Об этом тоже нужно знать.

Сдаваться еще рано. Переход к компьютерам IV поколения

Еще в 1969 г. я обратился к Виктору Михайловичу с предложением завязать тесные связи с научным центром Министерства электронной промышленности (МЭП) в Зеленограде. После некоторых колебаний (отвечать за последствия будете сами!) он согласился. Я поехал в Зеленоград - советскую кремниевую долину - в специализированный вычислительный центр (СВЦ), руководимый Давлетом Исламовичем Юдицким. Его заместителем по науке был видный ученый Израиль Яковлевич Акушский. Раньше оба прошли школу создания ЭВМ с использованием системы счисления в остатках. СВЦ был единственной организацией в Зеленограде, где имелись специалисты по конструированию ЭВМ, причем супер-ЭВМ. У них вовсю шли работы по созданию мощной ЭВМ с использованием памяти на магнитострикционных линиях задержки.

С Давлетом Исламовичем и Израилем Яковлевичем мы сразу нашли общий язык. Договорились о создании лаборатории в нашем институте за счет средств СВЦ. Это был период, когда, как образно сказал Д.И.Юдицкий, в МЭП стали понимать, что ограничиваться разработкой элементной базы и уникальных ЭВМ, не выходя на разработку средств вычислительной техники для массовых применений все равно, что шить дорогие костюмы, а пришивать пуговицы и продавать их поручать другому.

Так или иначе, СВЦ передал нам штатную численность на сорок человек, и мы организовали две лаборатории - в отделе З.Л.Рабиновича и в нашем отделе (лаборатория №560). З.Л.Рабиновичу было поручено участие в разработке супер-ЭВМ, начатой в СВЦ. Лаборатории №560, опираясь на опыт проектирования "М-180", было предложено разработать проект мини-ЭВМ IV поколения. Обе работы были успешно выполнены и получили высокую оценку при сдаче представителям СВЦ МЭП.

Одновременно по моей инициативе, началась работа по составлению "Программы создания мини и микро-ЭВМ на современной технологической базе". Ее появление не было случайным. Еще год назад мы разослали в различные организации информацию об ЭВМ "М-180", получили три тысячи писем от возможных потребителей машины. Мне удалось связаться с некоторыми из них, и я привлек наиболее активных к составлению "Программы", чтобы вместе обосновать области применения мини и микро-ЭВМ и их параметры. О проекте программы я выступил на ученом совете института и получил одобрение В.М.Глушкова. Совместная работа с Д.И.Юдицким позволила сделать следующий шаг - перейти к составлению предложений по созданию экспериментального образца первой отечественной микро-ЭВМ и комплексной программы исследований и работ по созданию микро-ЭВМ, программного обеспечения и периферийного оборудования. В предварительном варианте они сводились к следующему:


1. СВЦ совместно с ИК АН УССР в 1973-1974 гг. проводит по теме "Юрма" разработку принципов построения микро-ЭВМ и периферийного оборудования к ним. При разработке учтен как зарубежный, так и отечественный опыт, в том числе 15-летний опыт ИК АН УССР в области создания средств вычислительной техники класса мини-ЭВМ (машины "Днепр", "Промінь", "Мир", "М-180" и др.).

2. Прогресс технологии и совершенствования архитектуры и структуры мини-ЭВМ привели к созданию нового класса средств вычислительной техники - микро-ЭВМ. Они представляют важный этап на пути изготовления ЭВМ в одном кристалле. Конструктивно микро-ЭВМ состоят из нескольких БИС, монтируемых на одной печатной плате. По своим возможностям микро-ЭВМ, по мере развития технологии БИС, приближаются к существующим мини-ЭВМ.

3. Серийно выпускаемые БИС в нашей стране, как правило, не обладают широкой универсальностью и имеют ограниченные функциональные возможности, так как они разрабатывались под конкретные специализированные устройства и обладали невысокой серийностью. Дальнейшее развитие производства БИС в таком направлении является неприемлемым для организаций-изготовителей БИС, так как резко увеличивает количество специализированных наборов БИС и, следовательно, их стоимость.

4. а) В результате проведенных работ сделан вывод о возможности построения ограниченного унифицированного ряда макромодулей (отличающихся структурной универсальностью, функциональной автономностью и конструктивной законченностью) и на его основе широкого класса средств вычислительной техники.

Указанный ряд функциональных макромодулей строится на базе БИС.

б) Определена возможность разработки и создания в 1974 году опытного образца, исходя из анализа состояния развития отечественной технологии.

Предлагается ограниченный набор БИС, выполненный на МДП-структурах и обладающий возможностями:

- построения на их основе универсальных микро-ЭВМ и систем с различными функциональными возможностями и техническими параметрами;

- программной (микропрограммной) перестройки, обеспечивающей замену большого числа специализированных наборов БИС;

- организации на основе предлагаемого набора БИС специализированных устройств и систем различного назначения.

Предложения по проведению первого этапа работ

1. Одобрить опыт совместных работ МЭП и ИК АН УССР по разработке микро-ЭВМ на основе БИС по теме "Юрма".

2. Поручить СВЦ и ЛОЭП "Светлана" в развитие работ по теме "Юрма" разработать и создать в 1974 г. экспериментальный образец микро-ЭВМ, установив следующие этапы работ:

I квартал - разработка и выдача принципиальных схем БИС микро-ЭВМ;

II квартал - моделирование, разработка топологии и изготовление фотошаблонов;

III квартал - изготовление и испытания БИС;

IV квартал - монтаж и испытания 2-х образцов микро-ЭВМ.

3. Поручить СВЦ, ЛОЭП "Светлана" и ПТО "Кристалл" разработать комплексную программу исследований и работ по созданию микро-ЭВМ, программного обеспечения и периферийного оборудования к ним, предусмотрев дальнейшее участие в этой работе ИК АН УССР, и представить ее на рассмотрение коллегии МЭП.

4. Поручить ГНТУ МЭП определить опытный завод для выпуска микро-ЭВМ и периферийного оборудования, начиная с 1975 г.

5. Поручить ЦБИМС совместно с СВЦ, ЛОЭП "Светлана", ПТО "Кристалл" разработать программу стандартизации БИС для построения микро-ЭВМ.


Все было готово к тому, чтобы вместе с Д.И. Юдицким выступить на коллегии Министерства с докладом о подготовленных предложениях. И вдруг... звонок из Зеленограда. Д.И.Юдицкий сообщает, что главный бухгалтер Научного центра МЭП посчитал незаконным содержание лаборатории в Киеве и ее, следовательно, надо ликвидировать.

Позднее я узнал, что доклад на Коллегии МЭП о перспективах создания микро-ЭВМ все же состоялся. С докладом выступил Д.И.Юдицкий. Созданные два года назад лаборатории прекратили свое существование. Они успешно работали, в них сложились отличные коллективы специалистов. Мне надо было срочно устраивать людей, оставшихся без зарплаты. Начальник нашего СКБ Ю.Т.Митулинский отказал в помощи, хотя, по моим сведениям, имел возможность это сделать. С огромным трудом мне удалось устроить сотрудников обеих лабораторий (40 человек!) в КПИ и других организациях. Спроектированная к этому времени в лаборатории №560 мини-ЭВМ была положена в основу мини-ЭВМ "Электроника НЦ", созданной в СВЦ. Вскоре эти машины начали выпускаться Министерством электронной промышленности.

При составлении предложений по созданию микро-ЭВМ была учтена роль Ленинградского объединения электронной промышленности "Светлана". Это получилось так.

В последний год работы лаборатории №560 во время одной из поездок в Зеленоград я познакомился с руководителем Ленинградского конструкторского технологического бюро (ЛКТБ) производственного объединения "Светлана" В.П. Цветовым. Он приехал на заседание Государственной комиссии по приемке специализированной ЭВМ, разработанной в СВЦ по заказу Министерства гражданской авиации СССР. Узнав, что в ЛКТБ уже был технологический задел по БИС, я предложил В.П.Цветову нашу помощь в разработке структуры и архитектуры микро-ЭВМ. Он быстро согласился. Когда лаборатория №560 СВЦ перестала существовать, я поехал в Ленинград и окончательно договорился с В.П. Цветовым об участии нашего отдела в создании микро-ЭВМ широкого назначения. К работе были привлечены сотрудники отдела - А.В.Палагин, В.А.Иванов, А.Ф.Кургаев, прошедшие хорошую школу в лаборатории №560 СВЦ. В результате в 1974 г. появилась "Электроника С5 01" - первая в стране микро-ЭВМ общего назначения. Это была целиком отечественная разработка. Схемная проработка велась в основном нами или под нашим руководством, технологические процессы по изготовлению микро-ЭВМ осуществлялись ленинградцами.

Позднее появились более совершенные модели: С5-11 и С5-21. Последняя - с однокристальным 16-ти разрядным эмулирующим микропроцессором, разработанным А.В. Палагиным. В одном из американских журналов об этом было сказано, что это весьма многообещающие разработки, настоящий советский вызов американской технике. Подробнее об этом можно ознакомиться во второй части книги в очерке "Советский вызов" об А.В.Палагине. К сожалению, В.М.Глушков и А.И.Шокин (министр электронной промышленности) были несовместимыми людьми. Виктор Михайлович написал сердитое письмо в ЦК КПСС о многих недостатках в работе МЭП, в частности в области микропроцессорной техники. Не знаю по этой ли причине или нет, но Комитет по Государственным премиям СССР отклонил работу по созданию и применению семейства микро-ЭВМ "Электроника С5" на Государственную премию, а министр закрыл работы ЛКТБ "Светлана" по дальнейшему развитию микропроцессорной техники. Получилось, что наше участие в работе ЛКТБ принесло этой организации, да и нам, большую пользу, но и серьезные неприятности. Постепенно связи ослабли, оставив памятный след о плодотворном содружестве наших организаций. Польза была и в том, что нас стали регулярно приглашать на конференции и семинары по микропроцессорной технике, проводимые МЭП.


Запоздалое откровение

Зимой 1978 г. я вернулся из санатория в Трускавце и с удивлением узнал, что два отдела переданы из нашего отделения вновь образованному отделению теории ЭВМ и физико-технологических основ микроэлектроники. К ним добавлены два математических отдела из других отделений. Никаких пояснений от дирекции, кроме скупых слов приказа по институту, я не получил. Спрашивать тоже не стал. Принятое решение, конечно, было заранее согласовано с В.М.Глушковым. В принципе, я ничего не имел против создания нового отделения - надо, значит надо. Но дело ведь было не в том, что появилось новое отделение, а как оно было организовано - не считаясь со мной, как руководителем отделения кибернетической техники, с ученым советом отделения

Однако опять получилось по известной пословице. Когда эти два отдела ушли, наше отделение стало более управляемым, исследования более целенаправленными. Об этом говорилось на ученом совете отделения, на котором я выступил, буквально на следующий день после возвращения из Трускавца, с докладом о кибернетической технике как важном научно-техническом направлении17. Через полтора или два года вновь образованное отделение было распущено распоряжением самого В.М.Глушкова, и оба отдела вернулись обратно к нам.

Почувствовав, очевидно, допущенную несправедливость по отношению ко мне, Виктор Михайлович - это было года за три до его смерти - решил, судя по всему, ее исправить.

Я только что приехал из Венгрии и пришел к Виктору Михайловичу рассказать об итогах прошедшей в Будапеште конференции по микропроцессорной технике. Мне было известно, что почти месяц назад в Академии было принято решение о выборах новых действительных членов и членов-корреспондентов по ряду специальностей. Вакансий, близких к вычислительной технике не было. Выборы начинались через два дня. Зашел к Виктору Михайловичу исключительно, так сказать, по микропроцессорным делам.

Не дослушав, Виктор Михайлович вдруг прервал меня:

- В отделении физико-технических проблем энергетики есть вакансия академика по автоматизации измерений. Вы много занимались этой проблемой. Идите прямо сейчас к Пухову и договоритесь с ним как успеть подготовить необходимые документы. - И тут же добавил:

- Вообще-то мало найдется директоров, имеющих смелость и мужество поддерживать своих соперников!

Помню, я даже растерялся, услышав такое неожиданное признание, потом невольно рассмеялся, что-то сказал и постарался побыстрее уйти из кабинета Виктора Михайловича. Если и была у нас в чем-то схожесть, так это в датах рождения. Оба появились на свет 24 августа (я на два года раньше - в 1921 году). Придя домой, еще под впечатлением слов Виктора Михайловича, сказал жене: - мне никаких наград и званий не надо - В.М.Глушков назвал меня своим соперником!

Ранее Виктор Михайлович говорил мне, что я работаю на уровне академика, что я первым могу претендовать на вакансию академика на очередных выборах, но конкретных намерений у него ранее не возникало. В этот раз было по-другому, и я набрал нужное количество голосов, но мой конкурент получил на голос больше и был избран он, а не я.

И все-таки фраза о соперничестве вырвалась у Виктора Михайловича не случайно. Еще в детстве, в силу своей одаренности, он привык быть во всем первым. Если что-то не получалось сразу, то у него хватало характера, терпения и ума, чтобы получить желаемый результат. Привычка перешла в неодолимое стремление побеждать: лучший школьник, лучший студент, ученый-первооткрыватель, первый среди институтских "моржей" и т.д. и т.п.

Естественно, что у первого появлялись соперники. Отсюда обостренное стремление распознать, кто стоит на пути, и найти возможность их превзойти. В том числе и тогда, когда это были лишь воображаемые соперники, как случилось со мной. Такую черту в характере В.М.Глушкова я долгое время не принимал во внимание. Только почти 20 лет спустя, осмысливая его фразу, сказанную мне в порыве откровения, - "не каждый директор имеет смелость и мужество поддерживать своих соперников", - я понял, что стояло за этими словами, почему после первых трех лет тесной, воистину дружной совместной работы он круто изменил свое отношение, вычислив, что из меня может вырасти соперник. Скорее всего, эта мысль была ему подсказана и только тогда попала на благодатную почву. Мои старания помочь ему в организационной работе превратились, судя по всему, в мое стремление занять директорское кресло. Так рождался воображаемый соперник, с которым надо было быть очень осторожным, а лучше просто убрать с дороги, что и было, без объяснений, сделано.

Когда в 1964 году я уже не был его заместителем, но в Институте кибернетики АН УССР могли появиться две Ленинские премии - за создание теории цифровых автоматов (В.М.Глушков) и за разработку и применение УМШН "Днепр" (Б.Н.Малиновский и другие) были приняты меры, чтобы всемерно поддержать одну работу, пусть даже за счет второй, что также было сделано.

В последующем, после моего смещения с должности заместителя директора по научной работе нашлась удобная возможность отстранить меня от выполнения заключенного мной договора с МИНПРИБОРОМ по разработке новой более совершенной управляющей машины, что также было осуществлено.

Лишь увидев, что я переключился на применения УМШН "Днепр" и уже не стал представлять собой опасного соперника, Виктор Михайлович предложил мне заняться докторской диссертацией, за что отдаю ему должное.

В свете сказанного, мне стала понятна его неожиданная реплика в день вручения ему первого ордена, когда институт отмечал свое десятилетие. Он не преминул, проходя мимо меня (я был вместе с женой), сказать, показывая на только что врученный орден Ленина:

- Теперь у меня тоже есть!

В годы войны я был награжден двумя орденами и, очевидно, его это в какой-то степени, тоже задевало. В последствии количество награду В.М.Глушкова стало, вероятно, более чем у кого-либо в Академии.

Но помимо меня - мифического соперника, судя по всему, у него были и реальные, превзойти которых было, практически, невозможно. Масло в огонь в этом случае подливали "информаторы", которые, к сожалению, были не всегда объективными в своих оценках. Это коснулось С.А.Лебедева и Б.Е.Патона, о чем выше я сказал несколько слов. Кстати, сразу же отмечу, что они оба, по отношению к В.М.Глушкову, вели себя противоположным образом. Может быть и потому, что в детстве и юности они не были вундеркиндами и безудержного желания быть впереди всех не испытывали.

Я не хочу и не имею возможности подробно рассказать о взаимоотношениях этих выдающихся личностей между собой, и ограничиваюсь лишь вышесказанным. Всего не охватишь, да и не зачем, поскольку это не влияет на главное - высочайшие успехи в научном творчестве.

Так или иначе, не подозревая истинной причины "охлаждения" ко мне, уже начиная с вопроса - "Кто у нас директор?" - я почувствовал, что в любое время могу попасть под дамоклов меч его непонятной подозрительности, умело подогреваемой любителями "информировать" Виктора Михайловича.

Кроме меня, из-за несуществующего соперничества, страдал в какой-то степени и руководимый мной коллектив. Результаты, полученные в отделении, не редко оценивались через уменьшительное стекло. Достаточно прочитать книгу писателя Ю.Мушкетика, о которой говорилось выше, подводящую итог жизни и творчества В.М.Глушкова за 25 лет его пребывания в Киеве, чтобы убедиться в почти полном отсутствии в книге каких-либо результатов работы отделения кибернетической техники.

Запомнился и такой, разыгранный как по нотам, "спектакль", связанный с выдвижением моей кандидатуры секретарем парткома института. Такое предложение сделал уходящий с этого поста Аркадий Евгеньевич Степанов, сотрудник отдела Г.Е.Пухова. Шел 1970 год, и в институте обсуждалось предложение Виктора Михайловича развернуть на базе института и СКБ Кибернетический центр АН УССР. На заседании парткома мою кандидатуру единогласно поддержали. Ранее несколько лет я был ответственным за производственную работу.

Через несколько дней партком и дирекция решили провести совместное заседание и окончательно решить вопрос о новой кандидатуре секретаря парткома. Вел заседание А.Е. Степанов. Он сообщил о решении парткома, назвал мою фамилию.

- Хорошая кандидатура, - первым откликнулся Виктор Михайлович.

- А можно задать Вам вопрос, - обратился к нему Кирилл Александрович Иванов-Муромский, один из руководителей отделов института, - Вы говорили, что намечается создание Кибернетического центра из нескольких организаций и в его составе будет институт вычислительной техники?

- Да! - ответил Виктор Михайлович.

- И Малиновский будет, вероятно, директором института? - Продолжал Иванов-Муромский.

- Конечно!

- Но если так, Малиновского нельзя избирать секретарем парткома!

- Да, это верно, мы об этом как-то не подумали.

Вопрос о моей кандидатуре без всякого обсуждения сняли.

После заседания я случайно встретил Иванова-Муромского и решил узнать:

- Кирилл Александрович! Кто подсказал Вам задать этот вопрос?

- С18.

Предложение о создании Кибцентра осталось на уровне обсуждения. Но цель была достигнута.

Через два месяца меня назначили руководителем комиссии по рассмотрению жалобы одного из сотрудников Иванова-Муромского, обвинившего руководителя отдела в каких-то "грехах". В это время Кирилла Александровича жестко критиковала дирекция и за другие недостатки. Разобравшись в существе дела, комиссия посчитала обвинения несостоятельными. Об этом я сказал Кириллу Александровичу.

- Я думал, что Вы отомстите мне за тот подсказанный мне вопрос. Именно на это рассчитывали, назначая Вас руководителем комиссии! Но Вы поступили очень благородно! - Обрадовался Кирилл Александрович.

Конечно, меня задевали такие "превентивные" меры с целью ограничить мое несуществующее желание влиять на решение вопросов в институте, но я старался не обращать на это внимание и рассчитывал в первую очередь на себя и на активную поддержку сотрудников отделения кибернетической техники.

Что касается Виктора Михайловича, то я хочу подчеркнуть, что все годы был внимателен к нему, всячески поддерживал, несмотря на выпавшие несуществующему "сопернику" нелегкие испытания.

Почему же я не реагировал на такое поведение Виктора Михайловича, например, не ушел из института или предпринял что-то другое? Во-первых, за шесть лет очного и заочного общения с С.А.Лебедевым (еще до появления В.М.Глушкова) я твердо уверовал в будущее цифровой вычислительной техники и связал с нею всю мою дальнейшую жизнь. Во-вторых, неординарная личность Виктора Михайловича произвела на меня неизгладимое впечатление. Когда время позволило мне понять особенности его характера, что-либо менять было уже поздно, тем более, избавившись от лишних подозрений, он стал активнее поддерживать меня, о чем сказал сам. Так или иначе, Виктор Михайлович на всем протяжении совместной работы не мог не считаться с моим "умением работать" (его слова!), моим старанием отдать всего себя развитию отделения кибернетической техники, моим искренним желанием помочь руководимому им институту. Наконец, в-третьих, мной было вложено очень много усилий в организацию ВЦ АН УССР, в первую очередь в весьма значимую на то время работу по созданию УМШН "Днепр". Подытоживая, могу сказать, что навсегда сохранил чувство ответственности и причастности к развитию и сохранению авторитета института и самого Виктора Михайловича.

В последнее десятилетие жизни Виктор Михайлович целиком, как и в самые первые годы, полагался на меня - я имею в виду работу по руководству отделением кибернетической техники. Будучи директором крупнейшего научно-исследовательского института, научным руководителем или консультантом многих научных советов и комиссий в Москве и других городах, часто бывая в командировках за рубежом, почти ежедневно общаясь с представителями прессы, он имел, буквально, нечеловеческую нервную и психологическую нагрузку. Бывая в Москве, а он был здесь очень часто, он встречался со многими, в том числе высокопоставленными лицами, обращавшимися к нему за советом и помощью по вопросам весьма сложным, связанным не только с кибернетикой, но и с развитием страны в целом.

Вспоминаю как вечером я зашел к нему на московскую квартиру на улице Горького (она была выделена специальным решением) и увидел его утомленным до предела. Страшная головная боль мешала ему говорить. А материалы, которые я ему принес, предстояло просмотреть, чтобы использовать на следующий день.

К сожалению, некоторое важные деловые встречи иногда завершались принятыми в то время коньячными возлияниями. Как-то на одну из них, кроме Виктора Михайловича, попал и я. И оказался белой вороной среди остальных. В конце застолья Виктор Михайлович, видя мою непреклонность по отношению к выпивке и выручая меня, не утерпел и сказал, то ли в шутку, то ли всерьез:

- Борис Николаевич! Я же и за Вас пью!

Такое уж было время.

Хотел бы сказать несколько слов о взаимоотношениях В.М.Глушкова с Борисом Евгеньевичем Патоном, поскольку мне пришлось столкнуться с этим вопросом, когда готовил книгу о Б.Е.Патоне.

Судя по всему, полное представление о президенте Академии у В.М.Глушкова складывалось постепенно - от некоторой ревности до понимания, что Б.Е.Патон "президент по призванию" (слова самого В.М.Глушкова). В первые годы на совещаниях, проводимых с заведующими отделов, я не раз слышал гневные реплики директора по отношению к некоторым решениям президента. Но чем дальше, тем их становилось меньше, а позднее они, вообще, исчезли. Объяснение этому было достаточно простое. "Информаторы-доброхоты", не раз подбрасывали ему непроверенную негативную информацию о намерениях или действиях президента. В первую очередь это касалось объема выделяемых институтам бюджетных средств. В этих вопросах он был непримирим, и мог на заседании Президиума во время обсуждения бюджетов институтов Академии и присутствующем Б.Е.Патоне резко сказать:

- Опять все средства на строительство выделяются Институту электросварки! Б.Е.Патон на это не реагировал, а докладчик, сообщивший о распределении средств, спокойно, но не без ехидства пояснял:

- Это средства не бюджета, а министерств, сотрудничающих с Институтом электросварки!

Не знаю, доставалось ли в этих случаях горе-информаторам, убедившим B.M.Гпушкова в непомерных аппетитах Б.Е.Патона, но заведующим отделами Института кибернетики на следующий же день читалась грозная нотация о том, что надо добывать деньги от министерств, а если их не дают, то значит работа отделов того и стоит. К слову сказать, такие "разносы" помогали и дополнительные средства институт стал получать и не малые.

На наскоки и подозрения В.М.Глушкова, что были в первые годы, Б.Е.Патон отвечал... абсолютной поддержкой своего вице-президента - во всем и везде!

В.М.Глушков стал академиком АН СССР (1964 г.), получил Ленинскую премию (1964 г.), ордена Ленина (1967 и 1975 гг.), Октябрьской революции (1973 г.), был награжден шестью (!) Государственными премиями (СССР и УССР), тремя именными премиями Президиума АН УССР. В 1969 г. одновременно с Б.Е.Патоном стал Героем Социалистического труда. Авторитет В.М.Глушкова в стране и в мире стремительно рос. Блестящий лектор, он побывал с докладами по вопросам кибернетики в большинстве крупных городов Советского Союза. Его избирают членом ЦК КПУ, депутатом Верховного Совета СССР. Он становится руководителем Совета по вычислительной технике в Государственном комитете по науке и технике при Совете Министров СССР. В 1960-х годах выдвигает идею создания Общегосударственной системы управления экономикой страны ОГАС и многократно встречается по этому вопросу с руководителями Советского Союза. Пример с В.М.Глушковым показывает еще одну черту характерную для Б.Е.Патона. Он не только не опасался "строптивых" академиков, в том числе В.М.Глушкова, но всячески поддерживал их, если они были Учеными с большой буквы.

"Колесо" жизни

"Колесо" моей жизни пришло в движение 24 августа 1921 года в поселке Лух Ивановской области. Когда я родился, поселок больше походил на большое красивое село с несколькими зданиями городского типа. Лух был известен с XIII века, тогда он пострадал от татарского нашествия. Оставшись вдалеке от появившихся железных дорог, он остался селом, хотя какое-то время (до 1925 г.) назывался городом. В первом полученном мной паспорте место рождения так и называлось - город Лух. Сейчас Лух именуется поселком. Отец работал в Лухе учителем, но жил в селе Вознесение в доме своих родителей, километрах в 10 от Луха. Года через три семья отца переехала в небольшой город Родники той же Ивановской области. Кстати, в этом городе отец Сергея Алексеевича Лебедева еще до революции несколько лет работал учителем.

Первый раз я увидел Лух, когда мне было лет десять. Отцу хотелось побывать в родных местах, и он взял меня и моего старшего брата. Запомнилась речка, протекающая по окраине Луха и названная также, и... овсяные блины, которыми угостили нас знакомые отца. Смутно помню высокий вал, когда-то защищавший Лух от поляков.

Из Родников, где я впервые в жизни увидел единственный в городе автомобиль и случайно залетевший самолет типа У-2, наша семья переехала в город Иваново, где я окончил среднюю школу и был в 1939 году призван в армию.

Военная часть моей жизни составила шесть лет. Участие в Великой Отечественной войне заняло четыре года, но казались они нескончаемо долгими. Нашу часть - артиллерийский полк, вооруженный мощными гаубицами, вначале направили на границу с Финляндией. Вслед за Германией она объявила войну Советскому Союзу. Там я принял боевое крещение - первый минометный обстрел, который мог быть и последним. Затем перебросили в Прибалтику - в район Нарвы. Наши войска отступали. Боясь окружения, в августе 1941 года полк сняли с фронта и отправили в военные лагеря под городом Горьким. Мощные гаубицы сменили на дальнобойные пушки. В октябре часть оказалась под Калинином (теперь Тверь), где меня, тогда сержанта, командира отделения артиллерийской разведки, ранило осколком снаряда, когда находился на наблюдательном пункте. Зиму пролежал в госпитале в Тюмени. Потом были запасные полки (в Камышлове и Кирове). В мае оказался в артиллерийском полку 55-й стрелковой дивизии на запомнившемся на всю жизнь жуткими артиллерийскими обстрелами, проливными дождями и 30-ти градусными морозами Северо-западном фронте (Демянск, Старая Русса). За триста дней постоянных неудачных наступлений дивизия понесла огромные потери. Часть погибших до сих пор еще лежат не в братских могилах, а в болотах северозапада. Среди них мог оказаться и я. Обо всем не расскажешь. Но сколько раз смотрел, как говорят, прямо в глаза смерти! В один из январских дней 1943 года меня спасло... чудо. Случайно поднял голову вверх и... увидел высоко над собой две черные точки. Мины неслись прямо на меня. Уникальный случай - вряд ли кто-либо видел стремительно подлетающую к жертве мину. Успел упасть. Выручил глубокий снег. Потом - Курская дуга, жестокие бои под Понырями (не легче!). Успешное форсирование Десны, Днепра, наше молниеносное наступление в Белоруссии, второе ранение, госпиталь в Мозыре. Возвращение в часть (уже старшим лейтенантом, командиром 76 мм батареи), быстротечные бои под Ригой, переброска на баржах в капитулированную Финляндию - через Хельсинки на военно-морскую базу Поккала Удд. Там для меня закончилась война. "Колесо" жизни, попав в начале войны на границу с Финляндией, накрутив несколько тысяч километров, вернулось на финскую землю.

* * *

Научная часть моей жизни - если так можно сказать - оказалась удачной на знакомство с учеными с мировым именем - С.А.Лебедевым, В.М.Глушковым, Н.М.Амосовым, Б.Е.Патоном. Судьба связала меня и со многими замечательными учеными Института кибернетики имени В.М.Глушкова НАН Украины в первую очередь с теми, кто работал и работает в отделении кибернетической техники. Им посвящена книга. О жизни и деятельности некоторых из ученых рассказано в тридцати пяти очерках. Среди них - два академика, два члена корреспондента, 21 доктор и 10 кандидатов наук. В 1999 году, как уже писал, я имел честь вручить в Кембридже диплом Почетного доктора НАН Украины создателю первой в мире ЭВМ с хранимой в памяти программой Морису Уилксу.

Первым на моем пути оказался С.А.Лебедев. Он предложил мне тему кандидатской диссертации и выступил оппонентом по ней. Он же предложил участвовать в исследовании возможности применения импульсных диодно-магнитных элементов в первом в континентальной Европе компьютере МЭСМ. Повторяюсь потому, что мне очень хочется сохранить память об этом замечательном ученом и человеке - основоположнике отечественного компьютеростроения. На его счету пятнадцать супер-ЭВМ созданные за двадцать лет, от ламповых до самых мощных в Европе ЭВМ на интегральных схемах. Кроме книги, написанной мной к 90-летию со дня его рождения, мной был подготовлен первый телефильм о его деятельности, первый СД-диск и первый Интернет сайт (на английском языке) о роли С.А.Лебедева в развитии компьютерной науки и техники. Я очень рад, что книга и сайт принесли С.А.Лебедеву широкую известность за рубежом.

После С.А.Лебедева в 1956 году судьба меня свела с В.М.Глушковым. Как говорилось выше, он оказал большое влияние на следующий этап моей научной деятельности, связанный с разработкой и применением первой в Советском Союзе управляющей машины широкого назначения "Днепр". Именно он выдвинул идею создания универсальной управляющей машины и предложил мне осуществить ее. Виктор Михайлович поддержал меня при защите докторской диссертации. В 1993 г. я написал книгу "Академик В.Глушков. Страницы жизни и творчества". Там многое сказано о нем. Книги были подарены всем участникам юбилейного торжественного заседания АН УССР, посвященного 70-летию В.М.Глушкова. По книге был написан сценарий телефильма "Кибернетик Виктор Глушков. Взгляд из будущего". Телефильм демонстрировался на торжественном заседании, был показан по телевидению и многократно в нашем институте в дни рождения Виктора Михайловича. Телефильм и книга были подарены мной семье Виктора Михайловича. Как всякий человек, он имел свои человеческие слабости. Добавлю, что в каком-то интервью он сам отметил свои недостатки: не всегда справедливо относился к сотрудникам, горячился. Но причиной этого, по его словам, было только желание помочь делу.

Запомнилась встреча с Виктором Михайловичем осенью 1981 года в вагоне поезда, везущего его из Киева в Кремлевскую больницу. В этот день я уезжал в Москву на встречу с однополчанами. Когда подходил к вагону, увидел машину скорой помощи и выходящих из вагона А.А.Стогния, В.И.Скурихина, В.И.Гриценко, В.А.Тарасова и других сотрудников института. Я догадался, что они провожали Виктора Михайловича. Когда поезд тронулся и прошло минут десять, я решил зайти в купе, где были Виктор Михайлович и Валентина Михайловна. Они пили чай, предложили мне домашних пирожков. Виктор Михайлович спросил о каких-то моих делах. Выглядел он почти как обычно. Завершая не очень веселый визит, я вспомнил курьезный случай двадцатилетней давности.

- Помните, Виктор Михайлович, - сказал я, - через год после Вашего появления в Киеве мы с Вами ехали в Москву, и ночью, спросонья, я схватил уходящего из купе человека и силой втащил внутрь, посчитав, что это вор. А это были Вы! Теперь для Вас Валентина Михайловна будет более надежным спутником!

Когда, пожелав спокойной ночи, я выходил из купе, Виктор Михайлович попросил Валентину Михайловну поднять ему ноги. - Как больно ты мне сделала! - услышал я наполненный страданием голос Виктора Михайловича.

Эта встреча с Виктором Михайловичем была последней. Тогда не думал, что увижу его через три месяца в Киеве, в конференц-зале Академии, куда проститься с ним устремились, казалось, сотрудники всей Академии наук.

* * *

Я не буду повторять результаты своих научных исследований, о них сказано ранее. Ни в коем случае не хочу сравнивать себя с истинно талантливым человеком - Виктором Михайловичем Глушковым - основателем Института кибернетики НАН Украины и основоположником информационных технологий в Украине. Вместо этого хотел бы привести собственную оценку моей деятельности, записанную в тетради для заметок на память еще почти 15 лет назад, когда после инфаркта я сумел снова заняться работой.

"1 июля 1990 г. Подумалось: хорошо, когда у человека есть талант. Если он не погублен самим или чужими людьми - завистников и дураков у нас хватает - то жизнь, вероятно, интереснее. Точнее - думаю, что у такого человека больше шансов прожить дольше, а то и вечно. Вечно в смысле духовного следа на Земле, запечатленного в уникальных художественных картинах, великих музыкальных и литературных произведениях, выдающихся изобретениях и открытиях и др.

Есть ли во мне истинный талант? Уверен абсолютно - нет! Мои какие-то успехи в жизни связаны с тем, что я всю, если можно так сказать, творческую часть жизни пытался делать то, что казалось мне полезным, без устали, без учета состояния здоровья, без особой системы, но достаточно целеустремленно. Такая способность человека не терять времени впустую тоже дает неплохие результаты."

Думаю, что "неплохие результаты" - эта УМШН "Днепр", экспонируемая в Государственном политехническом музее в Москве и на моей родине - в поселке Лух Ивановской области в музее им. Н.Н.Бенардоса, слаженная и результативная в течение тридцати лет работа руководимого мной отделения кибернетической техники, книги по истории отечественной компьютерной науки и техники, получившие признание и у нас и за рубежом. Последнее следует из появившихся в Германии, Англии, Италии, Австрии, США ряда книг по истории создания первых компьютеров в мире. В них достойное место заняли материалы из моих монографий. Вот-вот появится в США в переводе на английский язык моя любимая книга "История вычислительной техники в лицах" - о компьютерных пионерах Советского Союза. Получила признание украинской научной общественности книга о президенте Национальной академии наук "Академик Борис Патон. Труд на всю жизнь". Надеюсь, что к этим книгам добавится и эта, которую я заканчиваю. Так что "след на Земле" все же останется.



* * *
1Член-корреспондент АН УССР с 1958 г., действительный член АН УССР с 1961 г. и АН СССР с 1964 г.
2Решение ученого совета о присуждении докторской степени утверждено ВАКом СССР в 1965 г.
3В 1984 г. А.В.Палагин был назначен заместителем директора института по науке.
4Геннадий Михайлович Добров умер в 1989 году
5Андрей Иванович Кондалев умер в 2002 г.
6Быстродействующая электронная счетная машина.
7Тогда разработчик арифметического устройства МЭСМ, позднее д.т.н., заместитель по науке СКБ ИК АН УССР, главный конструктор ЭВМ, разработанных под научным руководством В.М.Глушкова. Уехал в Израиль в 1994 г.
8И.Д.Войтович с 1995 г. член-корреспондент НАН Украины.
9Людмила Александровна Корытная умерла в 1998 г.
10Борис Борисович Тимофеев, академик с 1978 г., умер в 2002 г.
11С 1990 г, руководитель отдела, доктор технических наук. С 2006 г. член-корреспондент НАН Украины. С 2013 г. - профессор.
12Сейчас академик НАН Украины.
13Об этом разговоре мне рассказал сам В.М.Глушков.
14Слова В.М.Глушкова, см. мою книгу "История вычислительной техники в лицах". - К. 1995 г. С. 120.
15Отдел входил в отделение теоретической и экономической кибернетики.
16Приборы для научных исследований и системы автоматизации в АН УССР. Наукова думка. Киев.1972.
17Доклад был сделан 13 октября 1978 г. Сохранился полный текст доклада на 22 страницах.
18Один из заместителей по науке В.М.Глушкова. Ответ К.А.Иванова-Муромского оставляю на его совести. Переспросить не могу - спустя несколько лет он умер.


Дополнительные материалы

Борис Малиновский – главный ученый украинской кибернетики

Юрий Мелков. Памяти Бориса Малиновского: из истории отечественного компьютеростроения

Игор Иваницкий. Памяти Бориса Николаевича Малиновского

Жабин С.А. Малиновский Борис Николаевич – ветеран, разработчик вычислительной техники, историк и популяризатор науки. В честь 100-летия cо дня рождения

Академик НАН Украини Александр Васильевич Палагин о своем учителе Б.Н.Малиновском

К 99-летию Бориса Николаевича Малиновского. 2020 г.

Поздравления Малиновскому Борису Николаевичу с 90-летием в 2011 г.

Б.Н.Малиновский. От вычислительной техники к информационным технологиям.

Малиновский Борис Николаевич. Изобретения и инновации. Изобретатели Украины. Издательский центр "Логос Україна". -2010. Том 1. Книга 1. Стр.150